Любовники не возвращаются
Шрифт:
– Это серая акула, – пояснил Кларри. – Весьма опасная тварь... Я бы не отказался от кружечки пива. А как вы?
– Какие вопросы, Кларри! – сказал я.
Сразу после полудня на горизонте показались два темных пятнышка. Ради такого случая пришлось вскрыть второй ящик пива.
– Вот мы и прибыли, – сказал Кларри. – Вон те два острова – наши. Именно они изображены на карте. Только не лейте пиво так быстро! Высокая пена хороша только при стирке белья.
Он взял из моих рук стакан и принялся критически рассматривать его.
– Да, – пробормотал он. –
– В каком смысле?
– Она работает барменом.
– А-а, – сказал я, пригубив пиво. – Который остров из тех двух нам нужен?
– Левый. Но до него еще идти и идти.
– Может, тогда перекусим? Я что-то проголодался.
– И я не откажусь.
Когда наша трапеза, сопровождаемая богатым возлиянием, подошла к концу, до островов было рукой подать.
– Видите, как кипит вода прямо перед островом и слева от него? Это волны разбиваются о рифы, – Кларри презрительно сплюнул. – Как Ромней не заметил их? Или спал, или был в стельку пьян. Как близко я должен подойти к рифам?
Но мое внимание сейчас было целиком приковано к правому острову.
– Какое расстояние отделяет эти острова друг от друга? – спросил я.
Кларри оценивающе прищурился.
– Думаю, метров восемьсот, а может, и того не будет. Но вы ведь хотели взглянуть на риф, а не на остров.
– Знаете, Кларри, я передумал, – медленно сказал я. – Мне бы хотелось осмотреть вон тот остров.
– Слева?
– Нет, справа.
– Хорошо. Вы меня наняли, вам и командовать.
Он пожал плечами и взялся за руль. Его яхта обогнула рифы, возле которых ревел прибой, и стала приближаться к правому острову. Вблизи он оказался куда больше, чем издали. В центре острова возвышались три холма, поверхность целиком покрывал буйный тропический лес, спускавшийся к самой воде.
– Какова площадь острова? – спросил я.
– Примерно три квадратных мили.
– Куда мы сейчас направляемся?
– В глубине лагуны есть небольшой пляж. Это лучшее место для швартовки.
– Хорошо.
Он управлял своим суденышком ласково и нежно, словно мать, баюкающая своего ребенка.
Скоро нос яхты уперся в мелкую гальку пляжа.
– Я останусь здесь, – сказал я. – А вы немного отплывите в сторону и ждите моего сигнала.
– Значит, я должен бросить якорь невдалеке и ждать, пока вы наиграетесь в Робинзона?
Я размышлял, внимательно разглядывая заросшие кустарником берега. Что-то обязательно должно произойти здесь сегодня. Но что бы ни случилось, декорация для драмы идеальная.
– Да, – произнес я. – Так и сделаем. Бросайте якорь и будьте начеку. Если появится Ромней и вся его компания, скажите, что я здесь.
– Хорошо, я скажу. А потом?
– Ждите, пока я не появлюсь на пляже. Тогда я подам вам сигнал.
– Хотелось бы дождаться его до прихода темноты. Иначе вам придется махать рукой до самого рассвета.
– Постараюсь, – сказал я, выскакивая на берег.
Кларри, силуэт которого четко вырисовывался на фоне ослепительной синевы лагуны, крикнул мне вдогонку:
– А что мне делать, если начнется потасовка?
– Скорее всего, ее не будет.
– Думаю, Дэнни, вы поступаете опрометчиво, высаживаясь на этот
Судно медленно отчалило от берега, и я помахал ему вслед. Отойдя на сотню метров, Кларри добавил оборотов и переложил руль влево. Яхта пулей полетела к выходу из лагуны. Волна, поднятая форштевнем, забурлила у моих ног.
Выбравшись на пляж, я почувствовал себя совершенно отрезанным от цивилизованного мира. Присев на первый приглянувшийся мне камень, я разулся, чтобы просушить башмаки, и закурил. Спустя десять минут и обувь, и брюки были сухими, а солнце стало обжигать кожу через одежду.
Яхта Кларри вскоре превратилась в крохотную точку на горизонте. Я неторопливо обулся и стал озираться по сторонам.
Все вокруг так и дышало покоем. Чертовски приятная штука, скажу я вам, – оказаться единственным человеком на земле. Впрочем, вскоре тишина стала мне надоедать. Всякая полная тишина имеет какой-то зловещий оттенок. Только ради того, чтобы услышать шипение спички, я закурил снова.
Как там поживает без Дэнни Бойда город Нью-Йорк? Ведь до Рождества осталось всего несколько дней. Я вспомнил снег, Санта Клаусов, украшенные игрушками елки, и меня охватила ностальгия.
Как хорошо было бы сейчас сидеть в своем кабинете вместе с Фрэн Джордан, грызть жареные каштаны, любоваться на небоскребы Манхэттена и на коленки моей очаровательной секретарши!
Внезапно за моей спиной раздался еле уловимый шорох!
Помимо воли волосы у меня на голове встали дыбом. Я уже так привык к тишине, что скрип песка под чьими-то ногами казался мне ревом реактивного самолета. Кто-то приближался ко мне через заросли лиан, с легким шумом раздвигая листву.
А потом раздался и голос – не дьявола, а человека:
– Наконец-то вы догадались посетить этот остров, Дэнни Бойд. Я уже целую неделю схожу здесь с ума от скуки.
На песок пляжа грациозно ступила живая и невредимая Лейла Гилберт. Лукаво рассматривая меня, она остановилась, уперев руки в бока.
Ее светлые волосы выглядели еще более спутанными, чем в прошлый раз, но сейчас солнце почти обесцветило их. Некогда бледное лицо покрывал бронзовый загар. Только глаза по-прежнему не утратили своей интенсивной кобальтовой синевы, и в их глубине все так же плясали огоньки скрытой иронии. На девушке был только платок, повязанный вокруг груди, да узенькие шорты, полностью открывающие бедра. Да, ноги у нее хоть куда – длинные, стройные, гладкие. Бронзовый загар покрывал их точно так же, как и остальное тело.
– Где Джек Ромней? – спросила она, и от этого глубокого, чуть хрипловатого голоса у меня все замерло внутри.
– Он, наверное, появится здесь вместе со всеми остальными.
– Они знают?
– О чем?
– Что я жива?
– Не думаю... Если только Ромней не проболтался.
Она протянула руку вперед и вытащила из моего кармана сигареты и спички.
– Не курила уже два дня, – объяснила она. – С ума можно сойти... А теперь расскажите мне все по порядку. Я совсем потеряла связь с цивилизованным миром. Мне иногда кажется, что мы потерпели кораблекрушение еще до первой мировой войны.