Любовники
Шрифт:
— Никогда не встречал человека, так упрямо державшегося за свои заблуждения, как вы, Дорис. Чего вы так боитесь?
— Знаете, если вам не удается изменить мой строй мыслей или убеждения, то это совсем не означает, что я боюсь. Все не так, — упрямо ответила Дорис, в глубине души понимая, что на самом деле не до конца откровенна. Она не могла долго выдержать взгляд Невила, а он упорно не отводил глаз.
Отвернувшись, Дорис почувствовала, как краска начинает заливать ей лицо.
— А что вы, кстати, ожидали? — агрессивно продолжала она, стараясь прикрыть
Еще не договорив, Дорис поняла, как далеко зашла. Она целиком выдала себя этой глупой тирадой. Ситуация теперь приобрела более личный оттенок, который Невил как профессионал не мог истолковать неправильно, невзирая на звучавшее в ее голосе презрение.
— Такого театрального жеста я действительно не ожидал, — услышала она твердый ответ. — Все, что я от вас хотел, Дорис, — это простое открытое желание выслушать меня без предубеждения, но с таким же успехом я мог бы попросить у вас луну, правда? — с горечью заключил он и с такой силой нажал на тормоза на крутом повороте, что Дорис отбросило к водителю. От запаха его кожи, чистой и немного душистой, все внутри всколыхнулось, и ей пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы не выдать себя.
Как могла она оказаться такой чувственно отзывчивой по отношению к нему? Этот вопрос терзал ее остаток дня, и тайное, молчаливое беспокойство заставило Невила, наблюдавшего за ней, нахмуриться.
Купание в озере не планировалось, но теоретически, раз первоначальный шок прошел, Дорис хватило физических и моральных сил быстро преодолеть его последствия. К тому же ее подкрепляла злость на Смайлза.
Но вопреки его ожиданиям, вместо того чтобы обрушиться на него, она как-то странно притихла и замкнулась в себе.
— Дорис, вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— А что? — усмехнулась она. — Боитесь, что я могу умереть от воспаления легких или еще чего-нибудь?
Быстрый словесный удар успокоил его, в глазах блеснуло веселье, когда Невил ласково произнес:
— Я знаю, как решительно вы настроены дискредитировать мою работу, но почему-то сомневаюсь, что вы захотите зайти так далеко...
— Не рассчитывайте на это, — по-детски бурно отреагировала Дорис. — Иногда стоит идти до конца.
— Что это? Что случилось?
Дорис насторожилась, когда Невил внезапно прервал на середине свои объяснения по поводу теорий и методов обучения и обескуражил ее этим вопросом.
Они сидели в кабинете — теплой гостеприимной комнате, декорированной насыщенным терракотовым и мягкими зелеными оттенками, вдоль стен тянулись полки, заставленные множеством книг, удивительно разнообразных по тематике, в камине весело пылал огонь, и все в этой комнате располагало расслабиться. Но только не сейчас, когда Невил, закончив подбрасывать дрова в огонь, вернулся, продолжая объяснения, не на свое место, а остановился рядом с Дорис, сидевшей за письменным столом и изучавшей бумаги, которые он
Теперь он склонился над нею, опершись рукой на спинку ее стула, а другую положив на стол всего в нескольких дюймах от ее руки. Дорис почувствовала, как разгорается в теле жар, а вместе с ним поднимается паника, заставляющая сердце бешено колотиться, а кровь стучать в ушах.
Она так остро чувствовала присутствие Невила, что даже улавливала его запах. Ощущение его близости делало румянец гуще, а дрожь в теле заметнее.
Даже теперь неудержимо растущая паника не оказалась достаточно сильной, чтобы остановить вереницу образов, с быстротой молнии проносившихся перед мысленным взором: Невил, бережно поднимающий ее на руки, Невил, обнаженный, прикасается к ней, ласкает ее, Невил, окутанный мужским ароматом желания и возбуждения, проникающим во все поры ее податливого тела. Ее тела, остро жаждущего откликнуться, ответить мужчине взаимностью...
Тут-то и прозвучал его вопрос. И еще:
— Дорис, что с вами? У вас горит лицо...
Дорис не могла с точностью определить, кто из них был потрясен больше тем, как она вскрикнула и сжалась, когда Невил прикоснулся к ней.
— Со мной все в порядке... Ничего. Здесь просто очень жарко, — соврала она. — Я стояла возле камина, пока вы выходили, — так же неубедительно добавила она, сдерживая порывистое дыхание. Только бы Невил не уличил ее во лжи! Однако он, похоже, поверил подобному объяснению, хотя все еще продолжал хмуриться.
— Для женщины, которая ясно дала понять, что считает все наши старания пустыми и бесцельными, вы сегодня удивительно покладисты, — хмуро заметил Смайлз.
— Но уж, конечно, не потому, что изменила свои взгляды, — заверила Дорис, в этом вопросе она чувствовала себя в безопасности. — В теории все ваши слова звучат замечательно, — признала она, слегка скривив губы в насмешливой улыбке. — Очень возвышенно и альтруистично.
— Но на деле вы их не принимаете за таковые, — закончил за нее Невил.
Он пристально смотрел на девушку. Слишком пристально, отметила Дорис. Ему необходимо ответить, но все сказанное ею раньше нисколько не трогало Смайлза.
— Почему? — требовательно спросил он.
— Почему? — повторила Дорис.
Мысли ее метнулись от обсуждаемого предмета к ее беззащитности перед Невилом и к проблемам, которые ставила перед ней собственная уязвимость. Проблемам, среди которых далеко не последнее место занимала странная боль в сердце и неодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к Невилу.
Что же должно было произойти с человеком, чтобы его поведение и эмоции изменились до полной противоположности, да еще за такой короткий промежуток времени? Безумие — имя случившемуся, резко сказала себе Дорис, поспешно собираясь с мыслями, осознав, что Невил все еще ждет ее ответа.
— Да, почему вы не хотите поверить в альтруистичность моих мотивов?
— А как же плата, которую вы берете за прохождение курсов? — сухо напомнила Дорис. — Это вряд ли походит на альтруизм, не так ли?