Любовники
Шрифт:
— Простите. Простите... Я не хотел обидеть вас. Я лишь хотел...
Услышав тихий шепот, Дорис инстинктивно взглянула на него. И совершила роковую ошибку, потому что во рту у нее пересохло, сердце бешено заколотилось. Охватившее ее желание обвить Невила руками, прижаться к нему всем телом, притянуть его голову и коснуться его губ своими повергло Дорис в шок.
Из груди вырвался робкий звук отказа. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его. Но усилия были напрасны. Дорис не видела его больше, но тогда обострились другие чувства. Она слышала
Когда она открыла глаза, он в упор смотрел на нее.
— Дорис...
Как только он выдохнул ее имя прямо ей в губы, Дорис сдалась, признавая поражение, не в силах дольше противостоять желанию. Его приглушенное «Разомкните губы, дайте мне как следует поцеловать вас» пробудило в ней такую бурю, что Дорис пришлось прижаться к нему, чтобы не упасть. Прижаться и подчиниться просьбе, но не только потому, что он попросил, а потому, что ее собственному желанию испытать чувственное движение его языка у себя во рту оказалось невозможно противостоять.
Противостоять! Если бы Невил не заговорил, наверное, она сама осыпала бы его губы яростными короткими поцелуями, молчаливо умоляя его быстрыми, нежными прикосновениями языка сделать именно то, что он делал сейчас.
Как сквозь сон Дорис услышала тихий призыв Невила ответить на его ласку. Он целовал ее с такой чувственностью, какой Дорис ни разу не доводилось испытывать. Руки Невила скользили по ее телу, поглаживая и лаская, доводя до сладкой боли и освобождая от одежды, которая стала сейчас единственной преградой между ними.
— Боже, я хочу вас... Я так сильно хочу вас...
Открытая страсть в охрипшем голосе Невила отбросила Дорис обратно в реальность. Ужас обуял ее, когда она поняла, что почти потеряла над собой контроль, а внутри все сильнее растет желание подчиниться ему. Желание, силе которого она не могла сопротивляться.
Но она должна воспротивиться! Должна.
Вымученное «нет» обожгло горло. Оно было настолько тихим, что Дорис казалось, Невил едва ли расслышит. Но он услышал и ответил: медленно, неохотно отпустил ее. Губы его слегка подрагивали, когда он смотрел на нее.
Дорис не видела способа скрыть от Невила, как он возбудил ее, как она хотела его. Она так устала от борьбы с собой, что едва держалась на ногах. Припухшие, болевшие губы просили только одного: новой встречи с губами Невила.
— Простите, — все еще хрипло выдохнул Невил. — Я не хотел, чтобы это случилось. Это всего лишь... — Он тряхнул головой, голос стал еще тише и ниже. — Просто ситуация вырвалась из-под контроля.
Он выглядел и говорил как человек, только что переживший глубокое потрясение, отметила Дорис. Взгляд, который он поднял на нее, не только сказал о значении случившегося, но и молил о понимании. Эмоционально и физически Невил стремился к ней, хотел протянуть руки...
Внезапно Дорис опять охватила паника, но на этот раз совсем не похожая на ту, которую она пережила несколько минут назад. Теперь
Невил, конечно, лгал ей, обманывал ее, манипулировал ею. Глупо даже думать о том, чтобы позволить себе доверять ему. Она не хотела ему доверять, потому что, сделав лишь первый шаг... Смайлз не тот человек, кому она хотела бы отдать свое сердце, кому хотела бы вверить себя.
— Забавно, не правда ли, — заговорил Невил, все еще немного хрипло, будто он не до конца взял себя в руки. — Когда такая потенциально безобидная вещь, как поцелуй, может обернуться столь фатальным исходом? Ничего удивительного, что подобное получило название сексуальной реакции, — иронически усмехнулся он. — Какая взрывоопасная ситуация приключилась с нами...
Дорис немедленно насторожилась.
— С нами? «Нас» не существует, — твердо заявила она. — Произошла ошибка.
— Наши тела, похоже, рассуждают по-другому, — угрюмо ответил Невил. — Совсем по-другому.
— Я... я думала о другом человеке, — сердито соврала Дорис. Что он пытается с нею сделать? Вынудить ее признать?.. — Знаете, я не законченная дурочка, — холодно сказала она в последней отчаянной попытке зачеркнуть происшедшее... и главное, собственные чувства. — Мне прекрасно известно об определенной категории учителей, обычно мужчин, которые на первое место в своей работе ставят сексуальное доминирование и порабощение обучаемых. Как правило, это тот тип мужчин, которые не в состоянии поддерживать отношения с женщиной, равной им. Его «эго» просто не принимает такого положения вещей, — добавила она для пущей убедительности и вскинула голову, заставив себя взглянуть Невилу в глаза.
И тут же пожалела об этом. Никогда она еще не видела Смайлза таким рассерженным. Гнев всегда выражался для нее в повышенном голосе, в шуме, в агрессивных движениях. Но Невил не сделал ничего подобного, тем не менее, он ужасно сердился. Дорис еще никогда не видела такой холодности в глазах человека, никогда не замечала, что сильно сжатый рот может полностью изменить выражение лица, что молчаливая ярость заставит пробежать у нее по спине холодок страха.
— Если вы действительно считаете, что это так, — произнес он, наконец, — то я сделал еще большую ошибку в суждениях, чем вы.
Не дав ей возможности ответить, Смайлз повернулся и пошел к двери.
Дорис, затаив дыхание, втайне надеялась, что он остановится, повернется, улыбнется и поддразнит ее, чтобы смягчить резкость, предложит обсудить сказанное, как делал всякий раз прежде, когда она наносила ему злобные удары.
Но Невил не сделал этого. Он просто открыл дверь и вышел, оставив Дорис «победительницей», поскольку именно он покинул «поле боя». Но Дорис себя победительницей не чувствовала. Она казалась себе маленькой и жалкой и, что еще хуже, испытывала такое чувство, словно потеряла что-то очень важное, дорогое. Что-то. Или кого-то.