Любовные послания герцога
Шрифт:
– Вы это знаете, хотя никогда не встречались с этим человеком?
– Откуда вам это известно? – насторожилась она.
– Вы сами об этом говорили, – сказал он.
– Я? – Она не помнила, чтобы говорила ему об этом, но ведь они о многом говорили, так что трудно было все упомнить.
– Так откуда вы знаете, что будете разделять эти «естественные склонности» с человеком, которого никогда не видели? Бурную страсть нельзя зажечь по переписке, мисс Лэнгли.
«Страсть?» Почему это слово не имело для нее никакого значения, пока не произнес
– Герцогини не склонны к бурным страстям. И это еще одно объяснение того, почему я ему идеально подхожу.
– И вам даже не любопытно узнать, что это такое? – спросил он.
– Нет, – солгала она, отведя взгляд в сторону. Ей действительно не было любопытно узнать это, пока он не появился в ее жизни.
– Я всегда считал, что женщину нельзя узнать, пока ее не поцелуешь, – сказал он. – Откуда же вам известно, что вы и ваш герцог подходите друг другу, если вы даже никогда его не целовали? – Он взглянул на нее сверху вниз, и его четко очерченные губы были, казалось, готовы поделиться с ней любым опытом в отношений естественных склонностей.
Еще хуже было то, что в ней снова заговорил тот самый внутренний голос-искуситель, который она впервые услышала, когда увидела этого не вполне пристойного, этого дерзкого человека.
– Полагаю, что это вас не касается, – ответила она довольно резко, отпустив его локоть, отчего он споткнулся и замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, а она, вздернув носик, откатилась на несколько шагов в сторону и услышала, как за ее спиной он с шумом шлепнулся на лед.
Повернувшись, она уперла руки в бока. К сожалению, падение не отразилось на его привлекательности, и он даже имел наглость подмигнуть ей.
– Вы даже не хотите помочь мне подняться?
Помочь ему?
– Сами упали, сами и поднимайтесь, – заявила она и покатилась дальше, пытаясь не обращать внимания на то, то очень хочется снова прикоснуться к нему и проверить, правда ли то, что он наговорил ей о страсти.
Тэтчер все-таки умудрился подняться и догнал ее, набрав такую скорость, какую осмелился набрать.
– Тот мужчина на коньках вдвое старше вас, – сказала мисс Лэнгли, указывая на Генри и его супругу, которые грациозно катались в паре, – а катаетесь вы вдвое хуже.
Тэтчер взглянул на восьмидесятилетнего мужчину.
– Как вы думаете, сколько мне лет? – спросил он. Хорошенькое дело, если она думает, что ему за сорок!
– Вы совсем старик, – сказала она совершенно серьезно, но он заметил, как губы ее дрогнули от едва сдерживаемого смеха. – Откровенно говоря, я хочу извиниться, потому что едва ли справедливо требовать от вас умения кататься на коньках, когда вы далеко не молоды и силы у вас уже не те.
«Ах ты, озорница, дразнить вздумала?»
– Вы считаете меня таким старым?
Она кивнула и в подтверждение своих слов укатила без него, бросив через плечо такой взгляд, что ему захотелось
Он подмигнул ей и поднажал, прекрасно понимая, что, видимо, закончит эту гонку, шлепнувшись на лед и выставив себя на всеобщее посмешище.
Но огонь в ее глазах заставлял его не снижать скорость, забыв о том, что ему следовало делать. А следовало ему, вместо того чтобы флиртовать с девчонкой, отозвать ее в сторонку и прямо сказать, что она и он не подходят друг другу. Объяснить раз и навсегда, что все ее мысли о «естественных склонностях» основаны на письмах, написанных семидесятидвухлетним стариком и его таким же ни на что не способным, но претендующим на романтичность секретарем.
Хотя это не отвратило его от мысли о том, что было бы неплохо преподать этой разглагольствующей о приличиях мисс урок страсти.
И он продолжая продвигаться по льду на дрожащих ногах, дико размахивая руками, с тем же отчаянным упорством, которое гнало его вперед в Бадахосе, если не считать того, что вместо французов он гнался за леди, которая, несомненно, была сумасшедшей.
А может быть, он сам сходит с ума, потому что мог бы поклясться что, стоя перед ним на коленях и поправляя крепления на его коньках, она взглянула на него таким взглядом, словно напрашивалась на поцелуй?
Тэтчер запнулся, попробовал удержать равновесие, но все-таки шлепнулся и услышал ее смех.
– Что вас так развеселило? – спросил он.
– Вы, – ответила она. – Я думала, что вы убьетесь, пытаясь догнать меня. – Она описала вокруг него кружок, закончив хорошеньким пируэтом. Губки у нее раскрылись, так и напрашиваясь на поцелуй.
– Я, черт возьми, был весьма близок к тому, – сказал он. – Как бы вы себя чувствовали, зная, что убили меня, так и не узнавшего, что такое поцелуй?
Она вытаращила глаза:
– Вас никто никогда не целовал?
Он наклонился вперед и стоял теперь достаточно близко, чтобы уловить легкий аромат ее духов – запах цветов, который было странно ощущать среди зимы.
– Нет, меня никто никогда не целовал, – заявил он. – Тем более почти герцогиня.
Пожалуй, он переоценил ее кокетство и желание, чтобы ее поцеловали.
Потому что мисс Лэнгли широко раскрыла глаза, но не с любопытством, а с возмущением.
Но кое-что в ней он недооценил. Он недооценил, насколько безупречной была на самом деле Фелисити Лэнгли.
Потому что ручка леди, сложившись в хорошенький кулачок, нанесла точно рассчитанный, сокрушительный удар ему в живот.
– О-ох! – охнул он и, как будто мало было этого оскорбления, не удержался на ногах и снова шлепнулся на лед.
Некоторое время он, не шевелясь, лежал с закрытыми глазами, благодаря Всевышнего за то, что она не подбила ему глаз и не свернула на сторону нос.
– Мистер Тэтчер? – окликнула она. Он продолжал лежать – недвижимый, как камень. Он слышал, как она подкатила к нему. Вероятнее всего, для того, чтобы восторжествовать над поверженным врагом.