Любой ценой

Кукаркин Евгений

– Ага. Вот документы, вот деньги и все ребята, я вас больше не желаю видеть.

Он бросил все на столик и пошел к выходу. Я просмотрел документы, пересчитал деньги и все сунул в сумку Наиль.

– А теперь мы с тобой перекусим и пойдем отсыпаться до вечера в наш домик, - бодреньким голосом сказал я.

– Почему ты не хочешь взять меня на операцию?

– Это опасное дело. Будут жертвы. Тебе надо жить. В любом случае, наймешь капитана и махнешь на яхте на Филипины. Только не возвращайся в городок, живи на яхте.

– А вы?

–

Будем живы, уйдем на лодке к самолету. Только бы шторм кончился быстрей.

– Значит все кончиться завтра.

– Сегодня ночью. Ракету привезут вечером.

– Господи. Закажи мне виски.

Что бы согреть домик, мы включили обогреватели. Наиль залезла в крохотный душ и долго за дверью шумела вода. Я разделся и прыгнул под одеяло, через некоторое время Наиль подошла ко мне.

– Николай, подвинься, мне холодно. Согрей меня.

Она была без одежды, мокрые черные волосы рассыпаны по плечам. На плечах пупырышками выступила гусиная кожа. Я распахнул одеяло и холодное мягкое тело прижалось ко мне. Минут 15 она отогревалась, потом... потом мы занялись любовью.

Я приказал Кудряшову сделать укол Мэю.

– Необходимо усыпить его на сутки. Проснувшись, пусть сам выкручивается, либо удирает на Филипины, либы бежит докладывать обо всем американцам.

– Сделаем. Но думаю он хитер и не захочет осложнений с американцами, поверь, Мэй удерет, этот слизняк в любую дыру пролезет.

Взяв двух ребят, Кудряшов уходит в домик, через 15 минут они возвращаются.

– Все в порядке. Я ему в карман брюк сунул деньги, если аклимается может и додумается удрать.

– Сопротивлялся?

– А как же, вот, даже руку прокусил.

С верхней части города порт виден как на ладони. Потрепанная штормом эскадра вползала в губу залива.

– Видите, - я показываю своим спутникам на "Ричмонд", который откалывается от военных кораблей и идет к грузовым пирсам, - если они сейчас головку не снимут, то мы двинемся в порт, если снимут - наше направление в лабораторию холода.

– Я вижу, - сказал Кудряшов, - они подводят грузовые машины.

Мы напряженно следим за "Ричмондом".

– Есть, - вскрикивает один из ребят, - грузят.

– Спешат тоже. Через час будет наступление сумерков.

– Ну что же, тронулись ребята.

Жадный сержант сразу увидел нас в баре и как старым знакомым замахал рукой. Мы подошли к нему и предложили выпить. После пятой рюмки виски я начал его дразнить.

– У тебя здесь джип. Спорим на пятьдесят долларов, что не сможешь показать нам гарнизонную тюрьму.

– У вас там знакомые?

Не смотря на выпитое, сержант очень хорошо держится.

– Да.

– Идет. Но только вы по быстрому. Сегодня был пуск гражданских до 12 часов, а сейчас дадите сто баксов сержанту Джонсону, он устроит встречу хоть с чертом.

– А ты подождешь, не уедешь?

– Еще столько же и я подожду вас до утра.

– Договорились.

Мы закидываем в джип сумки и залезаем в него, тесно прижавшись друг к другу.

– Ого, сколько вас.

Вы случайно не штурмовать едете тюрьму?

Сержант глупо захохотал.

– А что, у вас такое было?

– Нет еще. Поехали.

Джип рванул и мы закрутились по улочкам, спускаясь к домикам гарнизона. У проходной сержант только чуть сбавил скорость и, махнув рукой охраннику, он провел машину в военный городок. Мы неслись по аккуратным улочкам между одноэтажными домиками.

– Вот она.

Невзрачное знание двухэтажной тюрьмы выпрыгнуло из слабо освещенных улиц. Джип остановился у входа и тут же удар по затылку опрокинул сержанта на руль. Я перетащил с помощью товарищей его на соседнее место и сел за руль. Слава богу, никто не выскочил и не появился. Джип катит по дороге, потом мы заворачиваем на газон и несемся по траве между зданий и деревьев к светлому забору, за которым видно трехэтажное здание лаборатории холода.

– Заклейте и свяжите этого типа. Машину руками затолкните за те два дерева, - командую я.

Парни выбрасывают из джипа сумки, из них мы вытаскиваем и натягиваем на себя бронежилеты, разбираем оружие и взрывчатку.

– Пошли.

Первый прыгаю через забор я. Мы подходим к темному зданию. Двое ребят поднимают ружья с "кошками". Хлопок и веревки унеслись на верх.

– Зацепили, - шепотом докладывает один.

Я махнул рукой. Две фигуры поползли на крышу здания. Мы же достали липкую бумагу, наклеили ее на окно и резцом вырезали неровный квадрат. Небольшой удар и квадрат повис на бумаге. Вынули стекло, просунули руку в дыру и открыли шпингалет. Первым в открытое окно залез я. Мои товарищи через минуту оказались рядом. Мы крадемся по коридорам. Вот дверь машинного отделения, я подергал - закрыта. Компрессарная - тоже. У широких из нержавейки ворот, мы останавливаемся.

Двое ребят разбегаются по бокам. Со мной остается Кудряшов, он достает отвертку и начинает разбирать крышку на стене кнопочного пульта. Он колдует над проводами и наконец раздается щелчок замка двери. Я оттягиваю толстенную стенку ворот и проскальзываю в темноту. От света фонаря серебром в глаза ударило отражение стенок. На большом металлическом столе лежит неуклюжая головка ракеты. Над ней повисло приспособление с обыкновенным сверлом.

– Она, голубушка, - раздается шепот Кудряшова.

Он стоит рядом.

Вдруг, с грохотом захлопываются ворота, вспыхивает яркий свет. На стенке откидывается толстый лючок и из него раздается противный смешок.

– Здравствуйте, капитан. Я так и знал, что вы окажетесь здесь. Не узнали меня? Адмирал Мейвил, с которым вы недавно дерзко разговаривали.

– Я рад поздороваться с вами адмиралом.

– Капитан, ваши люди сейчас погибнут и не могут спасти вас. Мы за вами следили, как-только вы оказались в здании. Вы упустили из виду видео камеры, искусно спрятанные во всех коридорах. Я уже хотел вам предложить сдаться, но наш общий знакомый господин Амилов, сопротивляется и он решил вас заморозить вместе с головкой ракеты.