Любви тернистый путь
Шрифт:
Они продолжали ехать на север, пока Миген не увидела возвышающийся над рекой замок, окруженный пышной, аккуратно подстриженной зеленью.
— Лайон! Это замок или игра моего воображения?
— Замок! Теперь пора возвращаться, но, как мне и хотелось, нам удалось забраться настолько далеко, что вы увидели это замечательное место. Здесь собирается самое аристократическое общество. Кухня — особенно бифштексы — превосходная. И еще подается сваренный по секретному рецепту крепкий пунш. Раньше я уже побывал здесь и надеюсь, что буду приглашен сюда нынешним летом. Джентльмен,
— А не позор ли, что женщины никогда не зачисляются в них? По-моему, это чудовищная несправедливость.
Когда они развернули лошадей и Лайон направился в сторону Кипгрессинга, Миген, оглянувшись назад, бросила на замок последний долгий взгляд.
В Кингрессинге располагались ботанические сады Джона Бэртрема. Миген была много наслышана о них, но сделала вид, будто ничего об этих садах не знает, когда Лайон рассказывал об открытиях королевского ботаника британских колоний в Северной Америке.
Джона не было в живых уже лет десять. Встретить их вышел его сын Уильям. И вновь Миген изумило, как много друзей успел приобрести Лайон, хотя столько времени проводил в море.
Все проявляли к нему искреннее уважение и расположение.
Лайон представил Миген как бы между прочим, будто она его грум — слуга, обычно сопровождающий хозяев, ехавших верхом или в экипаже. А затем ловко вовлек ее в беседу. Разменявший шестой десяток Уильям Бэртрем оказался таким же энтузиастом-ботаником, как и его покойный отец. Он лелеял ботанические сады и в поисках новых видов растительного мира путешествовал по неосвоенным территориям за пределами тринадцати составляющих государство штатов.
Уильям с интересом выслушал рассказ Хэмпшира об истории виллы «Марквуд» и его планах на запущенный сад. Лайон тактично попросил предоставить ему некоторые цветы и растения, особенно редкое дерево франклиниа, открытое отцом и сыном и названное ими так в честь единственного и столь уникального Бенджамина.
Уильям Бэртрем по доброте души предложил Лайону два саженца этого дерева в качестве свадебного подарка и, кроме того, убедил взять другие понравившиеся образцы, которые положили бы начало новому саду.
Пока они беседовали, солнце уже опустилось над рекой, отражаясь в воде как расплавленный коралл. Миген легко задела Лайона локтем. Хэмпшир понял намек, и через несколько минут они тепло распрощались с мистером Бэртремом.
Исчадие Ада и Дитя Небес легким галопом скакали в полной гармонии друг с другом. Миген бросала обеспокоенные взгляды на встреченные ими в пути экипажи, помня, каким популярным местом отдыха были Сады Бэртрема.
— С завтрашнего дня, — сказал неожиданно Лайон, — мы начнем всерьез заниматься виллой «Марквуд». Необходимо обратить внимание на картины и ковры, мы обойдем все мебельные магазины и подберем обстановку. Ведь мы хотим, чтобы каждая комната была совершенством. Точно таким, как вы, Миген, это предложили. Я пошлю Джошуа к Бэртрему за растениями. И на следующей неделе уже можно будет, не опасаясь низкой температуры,
— Вы действительно задумали работать над домом? — спросила Миген, несколько удивленная таким энтузиазмом.
— Да конечно же, черт возьми! Пусть это считают вызовом, но мне кажется, что я странным образом привязан к этому месту. Возможно, мы с вами оба неудачники… Белые вороны…
На мгновение в его глазах появилась печаль. Миген тоже вдруг стало грустно.
— Я могу вам также сказать, что это — проявление бунтарской стороны моего характера. Присцилла пыталась заставить меня изменить мнение о вилле и купить участок вблизи Лэндсдауна. Несчастная, она так и видела меня строящим для нее точную копию особняка Бингхэмов.
— Насколько я понимаю, вы отказались сделать это?
— А вы разве в этом сомневались? Бедная девочка… Ей придется удовлетвориться разрушенной виллой с привидением, нефешенебельной, расположенной к югу от Филадельфии.
— Вы — злобный негодяй, — сухо констатировала Миген. — Между прочим, я просто не представляю себе, как вы можете приглашать меня сопровождать вас по магазинам. Даже сегодня нас могли узнать десятки людей в Садах Бэртрема.
Особенно в этом моем новом платье…
Ее фиалковые глаза вдруг заблестели подобно аметистам в дымчато-розовом свете солнечного заката. Она выпрямилась в седле, и улыбка озарила ее лицо.
— Лайон! О, Лайон, послушайте! У меня появилась прекрасная идея. Это превосходное разрешение вопроса. Почему я не подумала об этом раньше?
Глава 31
Охваченная радостным волнением, Миген закрепила бриджи Уонга на своей талии и поспешила к зеркалу, откуда на нее смотрела неизвестная фигура, и громко рассмеялась. К какому полу на самом деле принадлежала эта фигура, можно было судить, лишь приглядевшись к прелестному личику. «Но хватит ли у кого-нибудь времени, чтобы заподозрить в этом маленьком груме девушку?!» — подумала она.
Миген перевязала грудь широкими кружевными лентами, которые приложила к ее нарядам ничего не подозревающая заботливая мадам Милле. Свободная рубашка и черный пиджак надежно скрыли округлости фигуры.
Миген потратила четверть часа, закрепляя шпильками на затылке шелковистые локоны, а сверху шляпу. «Отлично, — подумала она. — Слава Богу, что Уонг так миниатюрен! В черном костюме, белых чулках и в башмаках с застежками я, несомненно, похожа на грума-подростка. А тень от шляпы скрывает лицо. На меня никто и не оглянется!»
Миген несколько раз прошлась по комнате. До чего же хорошо она почувствовала себя, вновь надев бриджи! «Как только я могла все это время выносить дамское седло, в котором приходилось сидеть боком?»
Одежду Уонга Миген конфисковала, когда китаец был занят наверху, и теперь содрогалась при мысли, что Уонг вдруг хватится ее. Никакими объяснениями успокоить его было бы невозможно. Поэтому Миген попросила Лайона зайти за ней.
Вместе им удалось бы безопасно выбраться из дома. Раздался его знакомый стук, и, еще раз беспечно поглядев в зеркало, Миген пошла открывать.