Любви вопреки

Маккензи Салли

И он покинул помещение.

Маркус посмотрел на оставшихся в читальном зале людей. Каждый из них сидел, уткнувшись в газету или в книгу. В полном соответствии с ожиданиями Маркуса никто ни словом не обмолвился о том, чему только что оказался свидетелем. Но Маркус понимал, что, стоит двери захлопнуться за ним, как читальный зал наполнится возбужденным шепотом и слухи с поразительной быстротой расползутся по всему городу. Как же эти мелкие пакостники были ему противны!

Распорядитель клуба бросился к Маркусу, как только тот вышел

из читального зала.

– Ваша светлость, примите мои извинения за Ратбоуна. Если бы я знал, что он поведет себя так…

– Пустяки, Монтгомери. Ратбоун такой же член клуба, как и я, как и все прочие. Вести себя по-идиотски – его право.

– Увы, это так, – удрученно пробормотал Монтгомери. – Могу я принести вам бутылку нашего лучшего бренди, ваша светлость? Для поднятия настроения?

Если бы Маркус утешался крепкими напитками после каждого вынужденного общения с типами вроде Ратбоуна, то к тридцати годам превратился бы в горького пьяницу.

– Спасибо, не нужно. Пожалуй…

– Маркус!

Ну вот, бренди не понадобился. Настроение у него поднялось и без него. Маркус узнал голос своего кузена Нейта, маркиза Хайвуда. Обернувшись, Маркус увидел рядом с кузеном еще одного их общего друга – Алекса, графа Эванса.

– Маркус, ты собрался кого-нибудь убить? – озабоченно спросил Нейт.

– Я догадываюсь, кого, – произнес Алекс. – Мы только что разминулись с Ратбоуном.

– Он пытался заставить тебя жениться на его дочери? – уточнил Нейт с улыбкой на губах и тревогой в глазах. – Я рад, что ты поставил его на место.

– Да уж, не позавидуешь тому несчастному, кто возьмет в жены эту девицу, – произнес Алекс и, многозначительно кашлянув, продолжил: – Хотя ситуация, согласись, весьма пикантная. Что же на самом деле произошло в саду у Палмерсонов?

Маркус опасливо огляделся. Монтгомери отошел, но не слишком далеко. Очевидно, решил задержаться, в случае если Маркус передумает и все же захочет бренди. И еще Маркусу показалось, будто он различал голос Апплтона, и тот направляется к ним. Риск того, что здесь их разговор подслушают, был слишком велик.

– Пойдемте ко мне, – предложил Маркус, – и я вам все расскажу за бокалом бренди.

– Мы только что от тебя, знаешь ли, – заметил Алекс уже по пути к выходу. – Твой дворецкий Финч настоятельно просил разыскать тебя и сообщить о письме из Лавсбриджа.

«Письмо из Лавсбриджа? Только не это!» У Маркуса от одного этого названия портилось настроение. Будь неладна эта деревня!

Нейт по дружбе подставил Маркусу плечо.

– Скорее всего управляющий решил ввести тебя в курс дел, беспокоиться не о чем.

Маркус кивнул. Конечно, все обстоит именно так, как предположил Нейт. Эммет ставит его в известность о необходимости дополнительных ассигнований на ремонт чего-то там, и он, Маркус, напишет ему в ответ, как делал это всегда, чтобы тот распорядился деньгами по своему усмотрению. Маркус был в своем поместье Лавсбридж один раз

в жизни, когда, следуя воле проклявшей род Хартов Изабеллы Дорринг, почившей более двухсот лет назад, санкционировал вселение в некогда принадлежавший Изабелле Дорринг дом. Новая хозяйка дома старой девы, как он теперь назывался, – кажется, ее звали мисс Франклин, – была совсем юной девицей, утратившей шансы выйти замуж из-за какого-то скандала. Собеседование с ней проводил дядя Филипп, отец Нейта, поскольку Маркусу на тот момент едва исполнилось десять лет.

Маркус глубоко вздохнул, и тревога, сжимавшая грудь, отступила. Зря он волновался. Письмо из Лавсбриджа не имело никакого отношения ни к старым девам, ни к вакансии на вселение в недоброй памяти дом. Мисс Франклин проживет еще не один десяток лет.

На что он, Маркус, надеяться не может.

– Финч заметно нервничал, – искоса посматривая на Маркуса, сообщил Нейт, когда все трое вышли на воздух. – Говорил, что тебя уже полдня дома нет.

– Заметно нервничал – мягко сказано, – усмехнулся Алекс. – Он чуть не рвал на себе волосы. И глаза у него были на мокром месте, готов поклясться.

Вот, черт!

– Не понимаю, с чего бы ему так беспокоиться. Он мог бы спросить Кимбала, где я.

– Кимбал тоже волновался, – нахмурившись, произнес Нейт.

– Какая нелепость! – Маркус мог бы понять обеспокоенность Финча, но кому как не Кимбалу, камердинеру Маркуса, знать привычки своего хозяина. И Кимбал понимал, что единственным верным средством от хандры для Маркуса были прогулки. И, надо сказать, последнее время Маркус гулял особенно много и долго. Мисс Ратбоун была третьей по счету девицей, пытавшейся затащить его в брачный капкан за последний месяц, а ведь сезон только начался. – Я сообщил Кимбалу, что хочу пройтись. Мне это помогает прочистить мозги.

– Если лондонское зловоние и гарь и способны что-либо прочистить, то уж никак не мозги, – возразил Алекс. – Кишки – да. Не успеешь до ближайшей канавы добежать, как их наизнанку вывернет.

– Все совсем не так плохо, – произнес Маркус. В его теперешнем состоянии он мог бы пройти по туннелю в навозной куче и не заметить вони.

– Наверное, Финч не предполагал, что ты будешь прогуливаться четыре часа, – сказал Нейт.

«Скажите на милость! Неужели я и впрямь четыре часа прогулял?»

– Если ты так любишь прогуливаться, – хлопнув Маркуса по спине, сказал Алекс, – так почему бы тебе не стряхнуть лондонскую пыль с сапог и не отправиться на север, в Озерный край? – Похоже, Алекс не шутил, а говорил вполне серьезно, что было ему совсем не свойственно. – Финч и Кимбал не единственные, кто заметил, что с тобой не все в порядке.

– Чепуха! Я в отличной форме.

– Кувыркаться в кустах с девицей на выданье не твое амплуа, Маркус, – наставительно заметил Нейт, напомнив Маркусу дядю Филиппа, когда тот отчитывал их с Нейтом за какую-нибудь мальчишескую шалость.