Любви все гоблины покорны
Шрифт:
— Что ты несешь?! — напустился на него третий. — Сетка продержится до завтрашнего утра, а за браслетами еще к начальнику тюрьмы идти. Если тебе так охота, сам и тащись, а я жрать хочу. И так на ее поиски убили кучу времени. Да и как она выйдет отсюда? Кругом охранки стоят, дурень.
— Пошли уже, — постарался примирить спорщиков их товарищ, похлопав обоих по плечам. — Насчет браслетов распоряжений не было. Сказали доставить — мы доставили. А тут уж пусть сами думают.
Воины вышли в коридор и захлопнули дверь, но никакого лязга засова или звука защелкнутого замка я не услышала, зато увидела, как вокруг
Камера погрузилась во тьму, и лишь слабый отсвет фонаря проникал внутрь через окошко в двери, да сковавшая меня сетка слегка светилась. Я лежала на ледяном камне, меня бил озноб, и мысли пульсировали в голове, то и дело прорываясь в обезумевшее сознание яркими вспышками. Что теперь со мной будет? Как они поступят с Олегом? Жив ли он еще? Где сейчас Согаль и Дикар? Неужели это конец? Миллион вопросов раскалывал разум, но ответов у меня не было.
Понемногу глаза привыкли к темноте, и я смогла лучше рассмотреть свое новое обиталище. Неровные стены камеры представляли собой осыпающиеся пласты горной породы, по ним стекала тоненькими ручейками вода и капала на пол, собираясь в углу. Там образовалась небольшая лужа, возле которой стоял высокий ящик, откуда тянуло резким запахом мочи.
Уныние и безнадега придавили к каменной койке не хуже пудовой плиты под рухнувшим во время землетрясения зданием. Я настолько замерзла, что начала проваливаться в забытье, но внезапно уловила голос:
— Госпожа, вы меня слышите?
Сначала мне показалось, что у меня галлюцинации. Я прислушалась, но гробовую тишину тюремной камеры нарушали лишь падающие на пол капли воды.
— Госпожа, это я, Елаз, — снова раздался голос.
Я попыталась закричать и дать знать, что слышу его, но проклятая сетка не позволила и рта раскрыть.
— Не знаю, в каком вы состоянии, — продолжал командир отряда плантаров, — но умоляю вас, сделайте, как я скажу, если есть хоть малейшая возможность. Пока на вас нет блокираторов магии, вы можете пользоваться силой. Ваш отец вручил вам защитный амулет. Направьте внутреннюю энергию к нему — это позволит разрушить сеть.
Слова командира пробудили во мне безудержную надежду, и я задергалась с тройным усердием, но сетка лишь сильнее сдавила меня. Тогда я постаралась успокоиться и обдумать все с холодной головой.
У подножья Хрустальных гор я попыталась воспользоваться кулоном, но то ли слишком торопилась, то ли влила недостаточно энергии, только факт оставался фактом — нас с Олегом схватили, и теперь мне нужно самой позаботиться о себе.
Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я немного пришла в себя и сосредоточилась на подаренном амулете. Обратив внутренний взор к сверкающим нитям, я вытянула одну из них и направила к защитному кулону. Он потеплел и начал светиться, а я ощутила, что сеть как будто ослабила давление. Ободренная этим незначительным, но все же успехом, я принялась тащить к амулету нити одну за другой, и скоро он уже сверкал так ярко, что глазам стало больно. Окончательно ослабевшая сеть вдруг исчезла, и я расплакалась от облегчения.
Руки и ноги затекли и плохо слушались, но я все же счастливо улыбалась и понемногу шевелила ими, разгоняя застоявшуюся кровь. Постепенно мне стало лучше, и я смогла добрести до двери и выглянуть наружу
— Госпожа! — раздался восторженный возглас. И я увидела в камере напротив лицо Елаза. — О ясноглазая Алиэ! Я счастлив, что вы живы и смогли избавиться от сетки. Восхищаюсь вашей стойкостью.
— Спасибо, Елаз, — смутилась я, но тут же тревога вытеснила все остальные мысли. — Нас ведь могут услышать. Вдруг тюремщик придет на звук разговора?
— Не волнуйтесь, — успокоил меня командир. — Минеры настолько верят в силу своих приборов, что даже не допускают возможности нашего общения и побега.
— Побега? — глухо переспросила я. — Но как отсюда можно убежать? И куда? Мне кажется, мы где-то глубоко в горах.
Елаз сдвинул брови к переносью и твердым голосом произнес:
— Отсюда нужно срочно уходить, госпожа. И совершенно неважно куда. Минеры используют магическую энергию пленников для своих разработок в недрах Хрустальных гор. Для любого одаренного это очень мучительный процесс, и долго такого существования еще никто не выдерживал. Поэтому все наши раны после нападения залечили, чтобы мы подольше протянули. Не знаю, зачем Локин запер вас здесь, но им явно движут алчные и гнусные цели.
Я похолодела от ужаса, представив, что со мной может произойти в этих казематах, и выдавила:
— Как отсюда выбраться?
— Вам нужно направить действие амулета на охранку — фиолетовое марево, укрывающее дверь, — принялся разъяснять он. — Понимаю, что вам все это непросто, но постарайтесь сосредоточиться. Верю, что у вас должно получиться.
Поддержка командира пришлась очень кстати, я начала тянуть нити из внутреннего клубка и вплетать их в кулон. Чем больше я его наполняла, тем ярче он светился. Наконец посчитав, что амулет достаточно напитан, я сняла его с шеи, на вытянутой руке поднесла к охранке и, зажмурив глаза, дотронулась им до мерцания. Преграда лопнула словно мыльный пузырь, а камера озарилась такой яркой вспышкой света, что даже сквозь плотно сомкнутые веки я почувствовала дискомфорт.
— Потрясающе! — воскликнул Елаз. — Вы сделали это!
Не веря в собственный успех, я потрогала рукой шершавую кованую дверь и с замиранием сердца убедилась, что никакой охранки больше нет. Счастью не было предела, и я, недолго думая, дернула ручку и вылетела в коридор.
— Госпожа, вы великолепны! — Командир широко улыбнулся и посмотрел на меня восторженным взглядом сквозь зарешеченное окошко двери напротив, а потом сказал: — Теперь нужно убрать защиту с моей камеры.
Кивнув, я сосредоточилась и повторила все действия, стараясь ничего не напутать и удержать необходимый уровень контроля. После новой вспышки света фиолетовая дымка исчезла, и я смогла выпустить Елаза.
— Благодарю, госпожа, — с придыханием произнес он. Плантар опустился передо мной на одно колено и с благоговением выдохнул: — Я ваш должник до конца своих дней. Вручаю вам мою жизнь, вы вольны распоряжаться ей по вашему усмотрению.
Стало неловко, но я побоялась нарушить какие-то неизвестные мне местные правила и ответила:
— Я ценю ваш дар, Елаз. Но мне бы хотелось, чтобы вы доблестной службой моему отцу вернули ваш долг, а в положенное время создали семью с любимой женщиной и стали счастливым, если Варт смилостивится и поможет нам выбраться отсюда.