Любящие и мертвые
Шрифт:
Уродец закудахтал снова:
— Нет, это Карл — моя кукла. А чревовещатель — я!
Глава 4
— Почему вы не предупредили меня насчет братца и его способностей? — шепотом выговаривала я Дону, когда мы шли на ужин. — Он напугал меня своим уродцем. Я и не предполагала, что Карл — чревовещатель.
— Мне было неловко признаваться в такой вещи, — ответил Дон. — Как вы с ним познакомились?
Я рассказала «мужу», как мы сидели в гостиной с Фабианом, как я уснула
— Да, Карл хорош, ничего не скажешь, — Дон сокрушенно покачал головой. — Несносный шалопай!
— Несносный — да. Но, наверное, гениальный: чревовещание — ведь это так сложно...
В столовой стоял большой длинный стол. Сияли серебром приборы. В канделябрах мерцали свечи. Шутник Рэндолф Убхарт был, очевидно, порядочным скрягой и сэкономил на электропроводке.
Эдвина стояла во главе стола и смотрела на нас своими поблескивающими глазами. Потом, повернувшись к Дону, громко произнесла:
— Ваше место — рядом с Вандой. А вашу жену я посадила рядом с Карлом.
— Я не один, — сказал насмешник. — Со мной — мистер Лимбо. Ему поставлен прибор? Лимбо успел влюбиться в Мэвис и хочет провести этот ужин в ее обществе.
Кто-то позади меня недовольно хмыкнул.
Я заметила, что наш круг пополнился новыми лицами.
Прежде других я как следует рассмотрела женщину. Это была рыжеволосая дылда с глубоким, чуть ли не до пупка, декольте. Она производила странное впечатление. Я бы затруднилась сказать, кто передо мной — уродливая красавица или красивая уродка. Скорее, все же, второе.
— Привет, Дон, — сказала она низким голосом с неприятными модуляциями. — У каждого из нас есть новость для другого. Я не знакома с твоей женой, а ты — с моим мужем. Кого мы представим первым?
Дон бросил взгляд на меня и посмотрел на рыжеволосую.
— Мэвис, это моя сестра Ванда. Рядом с ней стоит, видимо, ее муж.
— Грегори Пейтен, — мужчина слегка склонил голову и улыбнулся.
Этого человека я назвала бы Мистер Зубы. Зубы были отличительной чертой Пейтена. Казалось, что они живут своей, обособленной от хозяина жизнью и вот-вот вцепятся в меня.
— Добрый вечер! — я постаралась быть милой и скромной.
Единственный из всей компании Грегори Пейтен засуетился и кивнул мне. Его череп светился сквозь редкие волосы, а водянистые глаза смотрели немигающе — это был взгляд, напомнивший мне мистера Лимбо. Я обратила внимание на губы Пейтена — мясистые, причмокивающие, чувственные... Интересно, что нашла Ванда в этом невзрачном субъекте? Я вспомнила, что Пейтен — психоаналитик и Ванда часто пользовалась его услугами.
Я села между Фабианом и Карлом. На стуле рядом с Карлом расположился мистер Лимбо. Неужели, когда подадут суп, кукла начнет есть? Если это произойдет, я не выдержу и скажу все, что думаю по поводу чревовещателей и их игрушек.
Ванда сидела напротив меня, глядя сквозь меня.
Эдвина тоже
Тотчас из кухни появилась женщина и перед каждым поставила его тарелку.
Было очевидно: семейство Убхартов проголодалось. Обед проходил в тишине, нарушаемой лишь позвякиванием приборов. Мерцающие свечи придавали ужину нечто похожее на священный ритуал.
Подали кофе. Эдвина передала мне коробку с сигаретами. Я равнодушно взглянула на коробку — я никогда не курила и, наверное, уже не закурю: от никотина сужаются кровеносные сосуды и исчезает румянец.
— Настоящая леди, — закудахтал карлик, оценив мое пренебрежение к табаку. — У нее нет никаких пороков.
— Карл, перестань дурачить нас, — обратился к брату Дон. — Ты опять впадаешь в детство.
Карл пожал плечами:
— Как я могу запретить мистеру Лимбо выражать свое мнение? Я отвечаю за себя, он — за себя. У нас ведь демократия.
— Пусть твой урод лепечет, что хочет, только оставит мою жену в покое! — неожиданно вскричал Дон.
— А мне высказывания мистера Лимбо кажутся любопытными, — подал голос Пейтен. — Я бы хотел послушать его еще.
— Пожалуйста, — карлик не заставил себя ждать. — Почему у вас вылезли волосы, мистер? Ваша голова усохла?
Грегори Пейтен стал похож на перезрелую сливу и припал к чашке с кофе.
Фабиан Дарк ухмыльнулся:
— Что, получили? Вам следует быть осторожным. Ванда должна была предупредить вас, что с мистером Лимбо шутки плохи. Карл у нас чудак и проказник... Неисправимый, причем.
— Значит, его невозможно ничем подкупить. Он неподкупный — очко в пользу Карла, — сказала я.
Мне хотелось показать, что Дон женился на девушке с соображением, а не на какой-нибудь пустышке. Наверное, Убхарты поняли это — за столом воцарилась тишина.
Колокольчик в руке Эдвины заставил кое-кого вздрогнуть.
Вновь появилась прислуга, собрала приборы и тарелки. Когда женщина вышла, Ванда презрительно хмыкнула:
— Таковы мы, Убхарты! Дружная семья... Дружная, когда речь идет о каких-то десяти миллионах долларов.
— Слетелись, — проскрипела Эдвина. — Я даже слышу, как хлопают ваши крылья. Один гриф-стервятник, второй...
— Ну, уж так обязательно и стервятники. Скажем иначе: летучие мыши, — начал подтрунивать Фабиан Дарк.
Грегори Пейтен смотрел на происходящее, широко распахнув свои выцветшие глаза.
— Я и не ожидал, что будет так интересно, — улыбнулся он, и его зубы вновь произвели на меня сильное впечатление. — В следующий раз я возьму записную книжку. Надеюсь, что у Убхартов всегда такой острый обмен мнениями и мне будет что записать...
Мистер Лимбо вмешался и заговорил капризным голосом:
— Карл, я уже не хочу Мэвис, я хочу Ванду!
— Не строй иллюзий, — ответил Карл, — ведь ты всего лишь кукла, набитая черт знает чем.