Любящие сестры

Гудж Эйлин

– Лилии, – невнятно произнесла она, понимая, что находится в таком полупьяном, бессознательном состоянии из-за обезболивающих. Ей казалось, что ее голова оторвалась от туловища. – Они бесцветные. Я не выношу лилии.

– Да, ma poup'ee, мистер Фельдер не знает тебя так хорошо, как я. В день нашей свадьбы я подарю тебе ярко-красные и желтые розы… ты будешь вся в красном. – Он замолчал, а глаза его наполнились слезами. – На тебе будет красное платье, как в тот день, когда ты впервые вошла в мой магазин.

Что он говорит? Или, может быть, из-за лекарств и боли она не расслышала,

что он говорит? Или он действительно попросил ее выйти за него замуж?

– Анри… ты?..

– Нет… пожалуйста, позволь мне сказать тебе. Я слишком долго собирался это сказать… и, возможно, ты больше не хочешь услышать это. Но я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой. Я ушел из «Жирода», и это означает, что и тебе придется уйти из нее. Как ты думаешь, мы смогли бы вдвоем начать все сначала?

Лицо его было суровым, и морщины вокруг глаз и рта выделялись сильнее, чем когда она видела его в последний раз. Он выглядел усталым… и даже испуганным, как будто не осознавал, какой драгоценный подарок делает ей.

Долли старалась преодолеть опять нахлынувшую на нее волну головокружения, чтобы сказать Анри то, что она мечтала сказать ему вот уже шесть лет. Она хотела сказать ему, что ни один мужчина – а у нее была возможность сравнивать – не годился ему в соперники. И это не имело значения, что им придется начинать с нуля, она знала, что каждая минута будет для нее счастливой. И, конечно, она хотела видеть его в своей квартире, в своей постели, его зубную щетку в шкафчике, его халат рядом со своим в ванной и даже ощущать кислый запах его сигарет «Голуаз».

Ее сердце бешено колотилось, и каждый удар приносил ей нестерпимую боль, но это не имело значения. Она поправится. Голова перестанет кружиться. Самое главное было заставить себя произнести эти слова…

Но Долли смогла только произнести:

– Попробуем.

Через три дня, когда Долли сидела на кровати, потягивая имбирный эль, и думала о том, означает ли ее страшное желание поскорее покинуть это мрачное место, что она поправляется, в палату вошла Энни.

– Привет, – сказала племянница и прежде, чем поцеловать ее в лоб, положила несколько журналов в блестящих обложках на столик рядом с кроватью Долли. На ней были кремовые шерстяные брюки и кораллового цвета свитер.

– Я думала, что ты захочешь что-нибудь почитать, кроме бульварных газет. Я встретила разносчика газет около соседней палаты. Что бы ни было в этих журналах, это лучше, чем «Женщина, изнасилованная инопланетянами и родившая двуглавого ребенка».

– Дорогая, ты ведь знаешь старую пословицу… две головы лучше одной. – Долли рассмеялась.

Энни прыснула от смеха и зажмурила глаза.

– Похоже, ты себя сегодня лучше чувствуешь.

– Несравнимо лучше, – сказала Долли. Энни навещала ее каждый день, иногда даже два раза в день, и всегда приносила что-нибудь, чтобы порадовать Долли: то букет желтых хризантем, то корзиночку с малиной от Бальдуччи, то ее любимую помаду «Джангл Фивер».

И если во всем случившемся можно было найти что-то хорошее, то это были те необыкновенные часы, которые она проводила со своей племянницей.

И все

же внутри у нее все время что-то вертелось, стараясь найти удобное место, как человек, у которого бессонница, старается подыскать удобное положение на кровати. Она знала, в чем дело, и это мучило ее. Сейчас у нее был Анри, и она могла рискнуть и сказать то, что она хотела, и, может быть, положить конец мучившему ее чувству вины. Да, настало время рассказать все Энни… рассказать ей правду, рассказать о том, что произошло между ней и Ив. Сейчас, когда она могла начать все сначала с Анри, – это было чудо. Она ощущала себя так, как будто была старым домом, который освободили от старой паутины и грязи для того, чтобы в нем поселились новые жильцы. Она ощущала желание и даже необходимость, прежде чем начать новую жизнь, очиститься от старого хлама.

И все же она медлила. А что, если, когда Энни узнает правду, она не захочет иметь со мной ничего общего?

Долли никак не могла решиться и выбрала более безопасную тему.

– Как прошел твой разговор с Фельдером? – спросила она.

Энни, встречавшаяся утром с торговым магнатом, заулыбалась и вся начала светиться.

– Он сказал, что он все еще заинтересован в том, чтобы вести со мной дела… что, если моя тетя считает, что можно броситься под машину ради того, чтобы доказать ему, какие выгоды ему принесет сделка со мной, то, без сомнения, я действительно необыкновенная. – Она усмехнулась. – Но знаешь, что я думаю?

– И что?

– Что это ты необыкновенная. – Ее глаза неожиданно заблестели. Я не знаю, могу ли я благодарить тебя за то, что ты из-за меня чуть не убила себя, но я просто хочу сказать, что люблю тебя.

Долли почувствовала сильный толчок, как будто ее опять сбило машиной. Неужели Энни действительно сказала это? За все эти годы, что ока знала Энни, та ни разу не произносила таких слов: «Я тебя люблю». В глазах у нее появились слезы, но она быстро вытерла их краем простыни, пока они не испортили ей макияжа.

– О Боже, сколько радости ты мне доставила этими словами. Но…Подходящий момент наступил, и нельзя было упустить его. Надо сказать ей о доброй, самоотверженной тете Долли.

Но тут Энни прервала ее:

– Кстати, о любви. Я надеялась застать Анри здесь, как обычно. – Она, видимо, чувствовала себя неуютно, что дала волю своим чувствам, и старалась сменить тему разговора, чтобы выйти из ситуации, которая могла стать слишком сентиментальной. Она рассмеялась и добавила: – И не говори мне, что он пошел заказывать приглашения на свадьбу.

– Не так быстро. Он получит развод не раньше чем через шесть месяцев, а может, и больше. – Долли попыталась напрячься, но от этого она опять ощутила сильную боль в грудной клетке. От боли у нее скривилось лицо. Тут Энни бросилась поправлять ей подушку. – Но, – сказала Долли, – я так долго ждала, что могу подождать еще несколько месяцев.

– Да, ты права. Анри стоило ждать… – Синие глаза Энни затуманились, и Долли подумала, что она, наверное, вспомнила Эммета. Энни рассказала ей о том, что он переехал в Калифорнию. Долли очень хотела сказать ей: «Поезжай за ним… не дай ему уйти», но передумала.