Люда Влассовская
Шрифт:
Он окинул взором толпу — и дикий, нечеловеческий крик покрыл на минуту шум пожарища.
— Помогите! Помогите! — кричал Андро, протягивая вперед руки.
Но помочь ему было невозможно. Чтобы помочь Андро, надо было кинуться в пламя, свирепевшее с каждой минутой все сильнее и сильнее. Охотников на отважный поступок быть не могло. Напрасно молил несчастный, взывая о помощи. Толпа ахала, металась, кричала и стонала внизу, но ни у кого не явилось желания помочь ему.
— Бросай ящик! Бросай ящик! — вопила между тем Ириния Сторка. — Благо ты
Но страшный гул заглушил ее слова.
Огромный кусок стены с окном, на котором стоял Андро, отвалился от дома, и юноша грохнулся наземь с трехсаженной высоты.
Дружный крик испуга и неожиданности вылетел из сотни человеческих грудей при виде жалкой, тщедушной фигуры, распростертой на земле.
Растолкав толпу, пробиться к лежащему на земле Андро было для меня делом одной минуты. Я быстро склонилась к несчастному. Он лежал без движения, хотя легкое, чуть заметное биение сердца говорило за то, что он еще жив. Я сорвала с плеч бурку и накрыла ею тлеющую голову юноши, на которой не оставалось уже ни одной пряди волос. Беспощадный огонь довершил свою ужасную работу. От густых черных кудрей Андро не осталось и следа.
Я с трудом разжала руки несчастного, вынула из них шкатулку с червонцами, в которую вцепились его судорожно сведенные пальцы, и передала ее бесновавшейся от радости Иринии Сторка.
— Кто может помочь мне? Кто хочет отнести юношу в дом князя Кашидзе? — кричала я толпе, окружившей тесным кольцом лежавшего на земле Андро.
Несколько охотников выступило вперед. Появились откуда-то носилки; Андро осторожно положили на них, и печальное шествие, освещаемое горящими головнями, захваченными с пожарища, тронулось в путь.
— Он умер? — робко произнес подле меня тихий голосок Тамары.
Я совсем позабыла среди волнений о девочке и теперь, желая вознаградить ее за это, ласково сказала:
— Он жив, дитя мое! Но он очень, очень страдает! Пусть твое доброе сердечко простит ему все дурное и пожалеет его!
Она помолчала с минуту, потом произнесла убежденно:
— Если б Андро не был так алчен к деньгам, несчастье бы не разразилось над его головой.
Когда мы были уже у дома, нас догнала какая-то полная фигура, бегущая со всех ног за носилками Андро.
Я узнала в ней Иринию Сторка.
— Вот обещанная плата за труд! — кричала она. — Пусть не говорят люди, что Ириния Сторка обманула несчастного… Тут ровно половина, десять тысяч червонцев! Я могла бы сбавить цену, потому что на что же теперь деньги мертвецу! Не унесет же он их в могилу за собой! Но раз сказанного не воротишь… Как условлено было — так и будет!
И с этими словами она бросила объемистый мешок на носилки рядом с бесчувственным Андро.
Между тем из дома выбежали люди. Вышел князь Никанор Кашидзе и старая Барбале. Шум расспросов и восклицаний обеспокоил пришедшего в себя мальчика. Он слабо застонал и заметался.
По распоряжению деда князя Андро отнесли в его комнату. Старик Кашидзе казался сильно взволнованным.
— Вай-ме! — стонала между тем испуганная Барбале. — Надо лекаря, лекаря скорее из русского квартала… Батоно князь, вели же бежать за лекарем!
Но лекаря звать не пришлось. Он уже был тут, подле Андро: услышав о несчастье, он явился без всякого зова.
Лекарь уложил Андро в постель, разрезал тлевшие еще на нем одежды и приступил к осмотру больного.
Когда он вышел к нам, осмотрев мальчика, старый князь угрюмо спросил:
— Он должен умереть, доктор? Говорите правду.
— Он будет жить, если окружить его самым тщательным и строгим уходом, — отвечал доктор, — при нем должен находиться кто-нибудь безотлучно день и ночь.
— Кроме меня, вряд ли кто возьмет на себя эту обязанность, — покачивая седой головой, произнес князь. — Андро был резок, груб со слугами и всячески отравлял им жизнь. Вряд ли кто из людей пожертвует ему теперь своими заботами и бессонными ночами… Сам же я занят по хозяйству в усадьбе и в виноградниках, а Тамара слишком юна и неопытна для этой роли… Придется позвать сиделку, которая бы ухаживала за мальчиком, — тихо заключил князь.
Меня точно что-то толкнуло вперед.
— Князь Кашидзе, — произнесла я громко, — не берите чужого человека к больному. Ему будет это неприятно… Я берусь ухаживать за Андро.
— Вы, mademoiselle? — вскричала удивленная Тамара. — Но вы забыли, верно, что сделал Андро с вами…
— Т-сс, — приложив палец к губам, остановила я ее. — Злобе и ненависти здесь нет места, Тамара. Андро беспомощен и несчастлив, и я должна помочь ему!
— Храни вас Господь за ваше доброе сердце, милая девушка, — растроганно произнес старый князь и с отеческой нежностью поцеловал меня в лоб.
И тотчас же я заняла место у постели больного Андро.
ГЛАВА IX
Исповедь
Солнце вставало в розовом облаке над мирным благоухающим Гори и, снова купаясь в ало-фиолетовом море, уплывало на ночь за горы, а Андро Кашидзе все еще боролся между жизнью и смертью.
Но я не видела ни нежного восхода, ни пурпурового заката, так как целые дни и ночи просиживала у постели больного в совершенной темноте.
Глаза Андро получили сильные ожоги, как и все его тело, и, чтобы возвратить пострадавшее зрение юноши, доктор велел держать его в темноте.
И так я сидела во мраке с самыми безотрадными мыслями в голове. Андро стонал и метался в бреду… Он поминутно упоминал о червонцах и пламени, бранил Тамару и упрекал толстую Иринию Сторка в том, что она обманула его.
Я нарочно положила мешок с червонцами в ногах постели, чтобы он их мог почувствовать, лишь только придет в сознание.
Каштановые деревья уже наклонились под тяжестью плодов в саду Кашидзе (я видела это через щель драпировок, подходя к окну), а Андро все еще не приходил в себя.