Люди долга и отваги. Книга вторая
Шрифт:
Так впервые, из протокола допроса крупного спекулянта-оптовика Булатова, по кличке «Старик», всплыла эта фамилия — Маримов. А предшествовало этому событие, которое иначе, как трагикомическим, не назовешь. Как говорится, по уши увяз Булатов в деле о хищениях в Текстильторге и, почувствовав, что вот-вот окажется на скамье подсудимых, ударился в бега. Одновременно он передал десять тысяч рублей своему знакомому — взятку для следователя. Тот вручил всю сумму приятелю, который через несколько дней доверительно сообщил, что деньги отданы по назначению, а сам попросту их присвоил. Уверенный в своей безнаказанности, «Старик» перестал скрываться, и тут же был задержан. Следователи в
И вот уже с борта самолета, приземлившегося в Ургенче, сходит Абдулла Убайдуллаев. На первых порах — заминка: в адресном бюро Маримов не числился. Но человек — не иголка. Все-таки напали на след: встретилась эта фамилия в документах облпотребсоюза. Под нею значился скромный экспедитор райпо в одном из отдаленных районов.
— В общем-то из молодых да ранних. Мотается туда-сюда, всегда у него модные дефицитные вещи. Кое-какие сигналы к нам поступили, но… — Начальник райотдела слегка пожал плечами. — Словом, зацепить не удалось.
— Что же, бывает. — Убайдуллаев, разговаривая, делал быстрые пометки в блокноте. — На этот раз, думаю, должно получиться. Общими силами. Надо собрать активистов, только самых проверенных. А я — к прокурору за санкцией на обыск.
С этого момента события стали развиваться в ускоренном темпе. Обыск и задержание Маримова. Обнаруженные груды шерстяных платков, импортных костюмов, ондатровых шапок. Установлены один за другим полтора десятка покупателей, которые подтвердили: да, покупали, да, по завышенной цене. Товароведческая экспертиза купленных вещей как существенное доказательство спекулятивного характера сделок. Серия очных ставок. Растерянное, угрюмое лицо Хушнуда, когда он вслушивался в глуховатый голос «Старика», текущий с магнитной ленты, — это его сломило окончательно. Маримов не только рассказал все об Ирветовой («Дубленка, в которой меня взяли, — от нее, и тот вон финский костюм, и этот, и…»), но и назвал несколько человек, приобретавших для себя вещи у Саодат.
— Теперь у нас против нее все улики, — сказал Убайдуллаев на оперативном совещании. — И все-таки хорошо бы задержать с поличным.
Настроение у Ирветовой в то весеннее солнечное утро было как нельзя лучше. Только погода погодой, а главное — радовало предвкушение очередного солидного куша, который она должна была в скором времени получить от завскладом Узбекпотребсоюза Вахитова. С ним уже имелась полная договоренность.
— А пока, Хамидулла, я возьму вот этот голландский костюмчик и отрез кримплена, — довольно щебетала Саодат, заворачивая вещи в бумагу. — Будь здоров, до встречи!
Со свертком в руках вышла со склада и поспешила в ателье, к своей знакомой, чтобы с большой наценкой «уступить» ей костюм и отрез. Вышла уже без свертка. Вот тут к ней и подъехала легковая милицейская автомашина. А в это время один из сотрудников допрашивал портниху, изымал только что купленные ею вещи.
И пока проводился первый допрос Ирветовой, одновременно шли обыски. У нее на квартире, в углублении раздвижного стола, Убайдуллаев нашел толстую пачку облигаций трехпроцентного займа — на три с лишним тысячи рублей, а в книгах — хрустящие денежные банкноты.
Следователь Султанов вел допрос в спокойной, даже нарочито неторопливой манере, но так, что арестованная чувствовала: о ней здесь знают многое, очень даже многое. И каждое веско сказанное слово, каждая из предъявленных одна за другой улик били в цель, все меньше оставалось лазеек из лжи и умолчаний.
— Нет уж, одна я сидеть не буду — они не дождутся! Отвечать — так всем!
И тут Ирветова в лихорадочной поспешности стала называть фамилии, имена, документы, суммы похищенного и взяток, говорить о том, как все это делалось.
Но пока что было нельзя (попросту рано) ворошить все осиное гнездо. Поэтому заместитель начальника следственной части Двухбабный, побывав в Палате, сообщил Гирхайбарову: Ирветова арестована по делу, связанному с Текстильторгом, — к тому времени оно практически закончилось. Оттуда он привез на двух машинах кипы изъятых документов — тысячи актов экспертиз. Следователи вместе со своими коллегами из УБХСС сортировали их, скрупулезно изучали, составляли целые аналитические «простыни» — с обозначением фамилий, эпизодов, дат. Среди других там было много актов и за подписью Кабулджана Валибова, которые фиксировали ущерб, причиненный автомашинам в результате аварий, и, соответственно, — размер страхового возмещения.
— Он здесь руки здорово погрел, — сказала по этому поводу Ирветова.
Сначала сотрудники отобрали документы, вызывавшие наибольшее сомнение, — таких оказалось около ста. Все сведения о дорожно-транспортных происшествиях внимательно анализировали, а затем уже проверяли выводы Валибова. И немало же в них оказалось разных странностей и несуразностей! Только тогда, почувствовав себя во всеоружии, Султанов стал вызывать владельцев автомобилей.
— Вы говорите, Виталий Петрович, что все было в порядке. Хорошо, допустим. А как тогда объяснить вот это? — Следователь достал из папки несколько листков. — В материалах о происшествии ясно сказано: бульдозер повредил у ваших «Жигулей» багажник и два задних крыла. А резюме эксперта — заменить весь кузов. Пока вы здесь находитесь, наши специалисты успели осмотреть машину. Так и есть: ремонтировался только багажник и два крыла!
Несмотря на то, что в кабинете было прохладно от кондиционера, на лице Виталия Петровича проступил обильный пот. Он нервно комкал платок.
— Это все Валибов. Вымогал деньги, предлагал завысить ущерб. Отдал ему пятьсот рублей…
Несколько таких упрямых фактов плюс отрывки из магнитофонных записей допросов Ирветовой сделали предприимчивого эксперта сговорчивым в первые же дни после ареста. Сказав «а», ему ничего не оставалось, как сказать и «б» — о том, какие творил махинации с тем же Вахитовым с базы Узбекпотребсоюза, — у него он непосредственно перед задержанием провел последнюю экспертизу партии импортного кримплена.
…Когда на складе появились сотрудники милиции, Вахитов заметался. Едва успел выбросить сверток с крупными купюрами — 3700 рублей, их должен был отдать Валибову. Моргнул племяннику: мол, забери. Тот понял. А к нему уже спешил от ворот базы Убайдуллаев: стал расспрашивать, что выбросил, зачем. Но кладовщик сделал удивленное лицо:
— Почему так говорите, Абдулла-ага, вам, наверное, показалось!
Но потом дела его пошли из рук вон плохо. Пришлось вынуть из другого кармана пиджака остаток тех, валибовских, денег — почти восемьсот рублей. В столе нашли бумажку с черновыми записями о количестве поступившего товара — не успел ее уничтожить. Вскоре был обнаружен тайник: небольшой подвал с тщательно замаскированной дверью. А там — оставшиеся от прошлых поступлений и нигде не числившиеся плащи, пальто, зонтики… Но больше всего Вахитов боялся, что доберутся до главного — десяти двенадцатиметровых рулонов кримплена, припрятанного излишка.