Люди Домино
Шрифт:
При звуке выстрела роботы сжались от страха, но теперь пришли в себя и начали перегруппировываться и уже двигались в мою сторону, у них появился новый вожак — толстяк в полосатом костюме и полосатой рубашке.
Я в последний раз протянул руку и коснулся ладони деда.
— Это мой дед, — крикнул я в ответ. — Я не могу его оставить.
Человек в машине посмотрел на меня как на идиота.
— Вы уже ничего для него не сможете сделать.
— Вы не понимаете. Он… самый важный человек.
— Левиафан!
Живот распирал полосатую рубашку,
— Да бога ради, садитесь вы в машину!
Я посмотрел на то, что надвигалось на меня, сжал руку деда и принял решение.
— Прости, — сказал я. — Прости меня. — Потом встал и повернулся.
Я подбежал к машине и забрался внутрь. Несмотря на изможденный вид, заросшие щетиной щеки и налитые кровью глаза, я тут же узнал своего спасителя.
— Здравствуйте, Генри, — сказал он и рассмеялся высоким нервирующим смехом.
— Вы меня знаете?
— Ведь вы Генри Ламб?
— Да, сэр, — сказал я. — То есть я хотел сказать: да, ваше высочество.
— Я хочу, чтобы вы называли меня Артур, — сказал водитель и, надавив на педаль газа, со скрежетом рванул с места и промчался по груде мешков с мусором, едва не сбив нескольких роботов.
Когда мы оторвались от них, я снова спросил, откуда ему известно мое имя.
— Вы мне снились. Кот мне все рассказал.
— Какой кот?
— Такой маленький, серый. Он научил меня бороться с воздействием амперсанда. Он рассказал мне, как закончить все это.
— Извините, что я вам это говорю, — сказал я. — И кстати, благодарю за мое спасение, но разве вы не враг? Разве мы не воюющие стороны?
— Война сегодня закончится, — твердо сказал Артур Виндзор. — Вы и я, Генри. Мы вместе положим ей конец.
Отъезжая от Тутинг-Бека, мы своими глазами видели падение города. Дома дымились, тротуары устилали горы битого стекла, машины превратились в обгорелые остовы, а все улицы были в красных разводах. Я увидел сплющенную всмятку автобусную остановку и нечто похожее на клочки одежды на дороге, словно на магазин секонд-хенда сбросили бомбу во время благотворительной распродажи.
Повсюду на улицах были люди, выстраивающиеся в импровизированные колонны, они как зомби шли в одном направлении, и нам ничего не оставалось, как только тащиться со скоростью катафалка в этой толпе. В своем неуклонном стремлении к цели те, что посильнее, затаптывали более слабых. Несколько раз я просил принца остановиться и хотя бы попытаться помочь несчастным, но он лишь раздраженно отмахивался, говорил, что у нас нет времени на сантименты, и продолжал ехать дальше.
— Они пытались свести меня с ума, — сказал он. — Вы можете такое представить?
Я посмотрел на спутанный ежик его волос и выпученные глаза и подумал, что представить такое мог бы, пожалуй, без особого труда.
— Они пытались посадить меня на иглу. Показывали мне призраков и обрывки правды. Бог знает
Мы оставили Тутинг и, следуя за толпой роботов, в общих чертах повторяли мой старый маршрут на работу — через Клапам, Брикстон, Стоквел и Ламбет. Чем дальше мы ехали, тем больше улиц были забиты толпами и тем труднее было маневрировать в этом человеческом потоке.
— Кот просил передать вам кое-что, — сказал принц, объезжая перевернутый двухэтажный автобус, который разлегся на дороге, как громадный красный тюлень, греющийся на солнышке.
— Простите?
Артур возбужденно постучал пальцами по баранке.
— Он сказал, что вам понадобится фраза. Для Процесса. Заклинание, чтобы захлопнуть ловушку. Он мне сказал, вы знаете, что делать.
Я задумался на несколько секунд.
— Мне пришла в голову одна хорошая мысль.
Мы повернули за угол — и когда я увидел впереди вокзал Ватерлоо, я наконец понял, куда направляются все эти роботы.
Здесь началась такая толчея, что мы решили бросить автомобиль и попробовать протолкнуться через людской поток. Осторожно выйдя из машины и стараясь не слушать вопли толпы, мы двинулись к вокзалу. Никто не обращал на нас внимания, когда цель их помыслов была так близка. Нам оставалось только влиться в человеческое море, стать его частью и на его волнах вплыть в здание вокзала.
Ватерлоо, хотя и был набит людьми, казался пугающе заброшенным. Покинутые продавцами маленькие магазинчики, ларьки фастфуда и газетные киоски были открыты, но совершенно пусты. Холодные гамбургеры и вчерашние газеты лежали нетронутыми, сэндвичи на подносе уже начали зеленеть под прозрачной пленкой. Однако увлеченным своей целью роботам было не до еды и новостей. Видели мы и мертвых — изуродованные трупы на эскалаторах, затоптанного билетного контролера, засиженное мухами тело собаки-поводыря и ее хозяина.
Поток пронес нас через главный вестибюль вокзала и вытолкнул в эшеровский [66] бетонный лабиринт; не в силах замедлиться или остановиться, мы пытались не думать о тех, кто падал на землю. Мы вышли на Саут-Бэнк, почти точно напротив того места, где давным-давно я сидел и смотрел, как Барбара в наш обеденный перерыв поглощает свой батон.
Перед нами предстала громада Темзы, и тут наконец мы увидели его — громадного змия, тварь морскую, чудище о семи головах.
66
Мауриц Корнелис Эшер (1898–1972) — нидерландский художник-график. Известен прежде всего своими концептуальными работами по дереву и металлу, в которых он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трехмерных объектов.