Люди и призраки

Панкеева Оксана

Ольга все-таки вспомнила какую-то веселую сказку с хорошим концом, не грустную и не страшную, про трех придурковатых воров, которые подрядились украсть девушку для местного градоначальника, и про наивного студента, который в нее влюбился и, по идее, должен был спасти, но до этого момента Кантор не дослушал. Задремал где-то в середине, когда девушку уже украли, а до лопуха-героя до сих пор не дошло, что его кинули, как последнего идиота. На этот раз кошмары ему не снились, хотя все равно снилась полная чушь. Король верхом на драконе, Элмар с лютней в руках, исполняющий баллады собственного сочинения, а под конец полный бред — Ольга занимается любовью с кавалером

Лаврисом в позе стоя у стенки. Проснувшись, он даже порадовался, что она ушла, а то прямо неловко было за такой бесстыжий сон.

Кантор перевернул горячую подушку на другую сторону и прижался пылающим лицом к прохладной ткани наволочки. Правда, этой прохлады хватило ненадолго, но тут уж ничего нельзя было поделать. Боль исчезла совсем, видимо, приходил придворный маг и кастовал обезболивающее, но зато на этот раз то ли не стал сбивать температуру, то ли не смог. Кантор почти физически чувствовал жар, исходивший от его тела, и ему казалось, что этим жаром пропитан даже воздух. Воздух дрожал призрачным маревом, как в пустыне, и в этом мареве предметы меняли очертания и начинали то мерцать, как мираж, то растекаться, словно восковые. «Опять бред начинается», — подумал Кантор, поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд и вернуть окружающему миру материальную сущность. Вместо этого по комнате полетели маленькие дракончики, которые бессовестно пыхали огнем куда ни попадя и только усиливали и без того нестерпимый жар. «Ну что за дерьмо, — обессилено вздохнул Кантор. — Нет, чтоб как у людей, слоны там розовые или еще что-то безобидное…» Откуда он взял этих розовых слонов, он и сам не понял, и долго пытался вспомнить, где он про них слышал. А потом вспомнил, что про этих слонов ему рассказывала Ольга, и тут же пожалел, что вспомнил. Не зря же говорят: не следует без дела вспоминать мертвых. Вот, пожалуйста, вспомнил про короля, он и явился. Правда, дракончики разлетелись, и то ладно…

В первый момент, увидев входящего в комнату Шеллара III, Кантор слегка растерялся, не в силах понять, зачем это к нему пожаловал покойный король. Потом вспомнил памятную встречу с мистиком в Лабиринте и для верности спросил:

— Какой сегодня день?

— Пятница, — сочувственно сообщил король и уселся на стул, как обычно сложившись при этом. — Ты уж и счет дням потерял, бедняга?

— А, пятница… — успокоился Кантор. Ну да, все правильно. Пятница. День покойников. Они обожают навещать бедного полоумного товарища Кантора именно по пятницам. Ничего удивительного. Хотелось бы только знать — это просто галлюцинация или настоящий призрак? Или опять фокусы Лабиринта, который хитро притворяется настоящей комнатой?

— Я полагаю, спрашивать, как ты себя чувствуешь, будет верхом идиотизма, — предположил король, устраиваясь на стуле поудобнее. — Однако хотелось бы знать, в состоянии ли ты немного поговорить о деле?

— Не знаю… — честно ответил Кантор, рассматривая гостя. Заметно изменился его величество, при жизни он таким не был. Улыбается как-то особенно. И очень странно выглядит в эгинской тунике поверх штанов.

— Что ты так смотришь? — чуть приподнял бровь король, поймав его взгляд. — Не ожидал моего визита? Или я как-то не так выгляжу?

— Отлично выглядите, — вздохнул Кантор и осторожно поинтересовался: — А как вы… там?

— Замечательно! — улыбнулся король. — Лучше всех. Я совершенно счастлив, чего желаю и всем остальным, тебе в том числе. Но речь не обо мне, об этом можно будет поговорить позже, а сейчас, если ты в состоянии, у меня есть к тебе пара вопросов, которые не дают мне покоя.

— Спрашивайте, —

с готовностью согласился Кантор. Отказывать мертвецу, который ищет покоя — себе дороже.

— Чего они от тебя хотели?

— Что ж тут непонятного? Хотели, чтобы я навел их на остальных ребят. Если бы ребята вернулись и рассказали, что нас снарядили прямо в ловушку, тот, кто их снаряжал, тут же попался бы. А еще они хотели Амарго. Лично.

— Не знаешь, зачем?

— Откуда? Вам лучше знать. Может, затем же, зачем его хотели вы.

— Странно. Если они знают то же, что и я, интересно, откуда они это могли узнать? Тебе не помешает, если я закурю?

— Пожалуйста, — окончательно растерялся Кантор. То ли общеизвестный факт, что мертвые не курят, полное вранье, то ли король и после смерти остался ненормальным. Все не курят, а он вот курит.

— Спасибо, — король достал трубку и продолжил, методично набивая ее табаком, точно так же, как делал при жизни. — Еще одно. Ты можешь объяснить, почему тебя прекратили допрашивать, повезли в другое, более надежное место и снарядили своих людей за Ольгой? Ведь к тому времени твои друзья успели скрыться, да и Амарго наверняка предупредили. Что такого нашел в тебе господин Дорс, что ему срочно понадобилась для тебя надежная уздечка? Он что-то от тебя требовал?

— Нет. Я сам не понял, почему меня повезли в другое место, вместо того, чтобы просто убить. Возможно, собирались сказать потом, но не успели. Я ушел. А почему вы спрашиваете? Вы же должны лучше знать.

— Я не всеведущ, к сожалению. А для каких-либо умозаключений у меня недостаточно информации. — Король на некоторое время задумался, ожесточенно пыхая трубкой, прямо как живой. Потом решительно сказал: — Послушай, Кантор, я понимаю, что это бессовестно жестоко с моей стороны, но… могу я тебя попросить рассказать подробно, что происходило с того момента, как тебя схватили, и до твоего блестящего побега? Что такого ты мог сделать или сказать, чтобы вызвать столь странную реакцию со стороны этого старого жлоба? Хватит у тебя сил рассказать об этом… сейчас? Если нет, я подожду, хотя все же не хотелось бы. Вдруг за этим всем кроется что-нибудь серьезное. Как ты? Сможешь?

— Хорошо, — согласился Кантор, которому совсем не хотелось рассказывать кому бы то ни было о том, что ему пришлось пережить. Ни сейчас, ни потом. Но еще больше ему не хотелось, чтобы его всю жизнь преследовал мертвый король со своими неразрешенными вопросами. Поэтому он все-таки собрался с силами и рассказал, подробно, как его и просили, все, что помнил. Про любителя чужих сережек Фернана и не в меру умного палача Тедди, метателя табуреток. Про стервозную мэтрессу Джоану и загадочного мальчика с рыжим вихром, который спас ей жизнь. Про зловредного господина Кроша и свою задушевную беседу с палачом за бутылкой и картами. Он уж хотел по ходу дела упомянуть, что именно во время этой беседы узнал о смерти короля и к слову поинтересоваться у него самого, что же с ним все-таки случилось, чтобы лишний раз не травмировать его близких, но как раз на этом месте король его перебил.

— Спасибо, дальше не надо. То, что нам нужно произошло раньше. Вот чтоб я сдох, тут все завязано на Джоане. Надо над этим крепко подумать. Может, Факстона немного покрутить, выведать у него что-нибудь интересное о любимой бабушке? Или как-то через Этель попробовать, они вроде как подружки…Хотя и не хотелось бы, с ней свяжешься — обязательно поимеешь неприятностей… Ладно, разберемся. Ты мне лучше вот что скажи, кстати. Этот мальчик с крашеными волосами, он точно мальчик? В Лабиринте не меняется пол?