Люди и ветер
Шрифт:
– И я перекувырнулся, и снова и снова. А он все толкал меня. И тут я натолкнулся на куст и ухватился за него...
– Джефф! Где же Джефф?
– Бьюсь об заклад, этот прохвост удрал, отсюда...
– ...Успели остановить поезд как раз вовремя. Все пассажиры выскочили из вагонов и помогли оттащить с рельсов упавшие столбы...
– Где же Джефф?
– А он говорит: давайте спустимся в погреб. А я говорю: у нас нет погреба.
– ...Вы говорите пять секунд? По-моему, прошло не менее пяти минут.
Кто-то сообщил Форресту, что Джина и Роуз тоже видели здесь с младшими детьми. Он был около их дома, но, увидев,
Неожиданно зажглось электричество, и доктор увидел, как люди собираются у палаток Красного Креста в ожидании горячего кофе, и тут же почувствовал, насколько устал.
– Вам бы лучше пойти отдохнуть, - сказал молодой врач.
– Я заменю вас. Мне помогут две сестры.
– Да-да, да-да... Я только закончу с этим.
Раненых эвакуировали на поездах в другие города тотчас же после того, как их раны были обработаны и забинтованы, а на их место сразу же поступали новые. У него осталось всего двое, и первым из них оказался Пинки Джанней. Доктор приложил стетоскоп к его сердцу. Оно билось слабо. То, что Пинки выжил во время катастрофы, само по себе было чудом. Каким образом он попал сюда? Кто его нашел и доставил? Все это было необъяснимо. Доктор обнаружил несколько ушибов, два пальца были сломаны, грязь набилась а уши - это происходило со всеми пострадавшими, - но только и всего. Доктор задумался, но стоило ему закрыть глаза, как тотчас же перед ним возник образ Мэри Деккер, она уходила, оставляла его одного. Доктор поспешно открыл глаза. Нечто привычно-профессиональное, не имеющее ничего общего с его чувствами, его болью и обидой, уже вступило в действие, и он был не в силах это остановить. Он вытянул руки перед собой, они слегка дрожали.
– Черт бы вас побрал!
– пробормотал он.
Выйдя из комнаты и пройдя по длинному коридору в укромный уголок, доктор вытащил свою фляжку с остатками кукурузной водки и выпил. Вернувшись, он продезинфицировал инструменты, подозвал сестру и со скальпелем в руке опустился на колено у головы племянника.
3
Два дня спустя доктор медленно ехал по пустынной разоренной долине.
Проследить путь Дьявола было не так уж трудно. Он гнался семимильными шагами по всей долине, вырывая с корнем целые рощи, попадавшиеся ему на пути, иногда он, подобно горожанину, шел по мощеной части дороги, если ему было по пути с этой дорогой, а затем сворачивал с нее и мчался дальше, туда, куда ему хотелось. Кое-где следы Дьявола видны были и на полях хлопка, который вдруг буйно расцвел за эти две отчаянные ночи. На самом деле этот хлопок был выворочен из сотен подушек, матрацев, одеял и возвращен к месту своего рождение.
Проезжая мимо церкви, доктор остановился и сосчитал свежие бурые холмики, появившиеся на кладбище. Он приближался к самому центру бедствия. Вот и дом Хоудена, здесь было убито трое, от дома осталась длинная печная труба, груда мусора и чудом сохранившееся, как будто в насмешку, огородное чучело. В разрушенном доме на пианино взобрался петух, шумно возвещая, что он является царем этого государства тряпья, ботинок, календарей, стульев, оконных рам, тростей, тряпок, сплющенного радиоприемника и колченогой швейной машины. Повсюду были разбросаны постельные принадлежности одеяла, матрацы, пружины от кроватей, растерзанные подушки, - доктор почему-то подумал о том, как много времени человек проводит в постели.
В
– Здравствуй, моя девочка, - сказал доктор, и сердце у него сжалось. Понравился твоей киске торнадо?
– Нисколько.
– Что же она делала?
– Она мяукала.
– Ах вот как.
– Она хотела убежать, но я прижала ее к себе, а она меня исцарапала видишь?
Он тревожно и пристально взглянул на нее.
– Кто же заботится о тебе?
– Сестры из Красного Креста и миссис Уэллс, - ответила Хелен.
– Моего папу ранило. Он заслонил собой меня, и меня не тронуло нисколечко. А я заслонила собой киску. Папа в госпитале в Бирмингеме. Наверное, он скоро вернется и построит для нас с киской новый дом.
Доктор молчал. Он знал, что ее отец уже не построит ей нового дома: он умер этим утром. Она осталась одна, но она этого не знала. Вокруг нее простирался мир, темный и равнодушный.
Он спросил:
– У тебя есть какие-нибудь родственники, Хелен?
Она подняла к нему доверчиво свою славную мордочку и сказала:
– Я не знаю.
– Но ведь у тебя есть киска, правда?
– Да, но это только киска, - возразила она тихо и, тут же устыдясь, прижала кошку к себе.
– Она, наверное, доставляет тебе много хлопот?
– Ну что ты, - сказала она поспешно.
– Какие же это хлопоты? Она даже и не ест ничего почти.
Доктор опустил было руку в карман, но передумал.
– Миленькая, я скоро вернусь, сегодня же. А ты как следует смотри за своей киской, ладно?
– Конечно, - просто ответила девочка.
Доктор поехал дальше и остановился у дома, который чудом уцелел. Уолт Капс, хозяин этого дома, чистил ружье на переднем крыльце.
– Что вы делаете, Уолт? Хотите застрелить следующий торнадо?
– Следующего не будет.
– Как знать. Посмотрите-ка на небо. Что-то слишком быстро темнеет.
– Нет, на ближайшую сотню лет даю гарантию, - усмехнулся Уолт и щелкнул затвором ружья.
– Это для бандитов. Их за эти дни развелось больше чем надо. А черномазых среди них, заметьте, не так уж много. Пожалуйста, если будете в городе, попросите прислать нам несколько полицейских.
– Обязательно попрошу. А вы, я вижу, совсем не пострадали.
– Слава богу, нет. Мы все шестеро были дома и остались целы и невредимы. Торнадо отхватил у нас одну курицу и, возможно, до сих пор гонит ее где-нибудь по дорогам.
Доктор поехал в город. Он чувствовал какое-то странное возбуждение и не мог понять, в чем дело. "Вероятно, от погоды, - решил он.
– Что-то похожее творилось со мной и в прошлую субботу".
В течение последнего месяца у него время от времени возникало желание уехать. Когда-то он надеялся найти в этих краях тишину и покой. Жизненная энергия, в свое время поднявшая его над средой, стала истощаться, и он вернулся на родину, чтобы наблюдать в тишине, как вращается Земля, чтобы жить простой и ясной жизнью среди простых людей, которых он любил. Тишина! Он понимал, что недавняя ссора с семьей брата не пройдет бесследно, с того момента все здесь переменилось, и этого уже не забыть. Он видел, как эти мирные долины превратились в поля смерти и ужаса. Здесь больше нет покоя. Надо бежать!