Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя
Шрифт:
…Самым противным в последние недели после состоявшегося «хэппи-энда» называлось и оказывалось именно водой.
Словно в насмешку, наш некогда считавшийся чуть ли не Эдемом край, — с его постоянным водным дефицитом и одуряющей, липкой летней жарой, — теперь наконец-то клацал от холода зубами, булькал, тонул и барахтался в маслянистой, дурно пахнущей гниением жиже, щедро поливаемый сверху чуть лучшей по составу мутноватой, солёной консистенцией.
Создавалось такое впечатление, что мало нашлось бы на свете дряни, которой не было бы растворено в этих водах.
Нитраты
Пей — не хочу!
Ещё не столь давно всё вокруг было покрыто всяческим колышущимся на ряби воды хламом, — просоленными яблоками, разбухшим зерном, позеленевшими от водорослей и ила мешками, побелевшим от «химии» пластиком, мутными полиэтиленовыми бутылками, твердеющим целлофаном, преющим тряпьём, гниющими досками, ржавеющими бочками и свёрнутым в комки мазутом. Повсюду виднелись то затонувшие, то полувсплывшие остовы машин.
В машинах были люди, — мёртвые люди.
В разгар любого дня, в свете едва сочащегося с тускло-серого неба света, можно было видеть, что вокруг — море, по волнам которого нескончаемо плыли различные предметы и трупы. Плыли безобразно раздутые тушки собак, зайцев, коров, мелких лесных животных и кур. Бесчисленное множество человеческих тел, — изуродованных, избитых, опухших, изогнутых. Голыми и в треснувшей, пошедшей бахромой на опухших телах, одежде.
Плыло дерево во всех его видах и формах: стволы, мебель, части домов.
И над всем этим «великолепием» неустанно кружились разных сортов и размеров, счастливые до умопомрачения и жирные до безобразия, мухи. Наконец-то они получили долгожданное право ползать кому угодно по носу и безнаказанно угощаться желанными экскрементами. Уже некому было согнать их, пристукнуть газеткой или поймать на липкую ленту…
«Затопленная грязью Пятница».
И теперь, спустя всё это гадкое, потрясающе неприятное время, помноженная на впитывающую и удерживающую способность скального глинозёма, вода всё ещё оставалась основой главной бедой и составляющей всего сущего. Почти всего, что уцелело и ныне виделось вокруг.
Она была не просто всюду, — окружающее, казалось, было растворено в ней конкретно, надолго и всерьёз. Хочу вам откровенно сказать, что вода просто припеваючи живёт среди начинающих плесневеть у вас в мешке оставшихся сухарях, в ружейных стволах, в слипающихся от грязи и пота волосах под головным убором. Рождая липкие же и скользкие на ощупь колтуны, и так похожую на мокреющий псориаз розовато — жёлтую «лепь». Эта разновидность мощного, не знающего поражения от антибиотиков грибка, если не дай Бог привьётся, будет радовать вас своим присутствием на головешке не один год…
Вода нагло возлежит в ваших карманах и лениво ковыряет ледяным носом
Странно, почему во всех книжонках про «Это» о подобном, как правило, не говорится почти ни слова?! Ни о грязи тебе телесной, ни о запахе носковом…
Все герои там — словно только из Сандунских бань, и даже сексом по ходу развития сюжета, не моясь по неделе или две, умудряются заниматься, — без боязни поймать как минимум молочницу, да без содрогания от взаимного букета гадких запахов…
И как ухитряются?! По всей видимости, причёски у девушек там, по определению, держатся годами, не растрёпываясь.
А макияж им наносится навеки. Прокладки, — те просто вечные, под роспись выдаются. Попросту одна, раз — и на всю жизнь…
Лично я, просто не умывшись с утра, всегда чувствую отвращение к себе и к миру за окном в целом. Даже осквернять чашку кофе нечищеным щёткой ртом по мне — просто кощунство!
Так что в ЭТОЙ реальности мы, как и полагается нормальным мужикам посреди всеобщего погодного дурдома, идём и воняем дальше, чем в состоянии услышать. Как и все люди в таких ситуациях, прошу заметить!
И не надо тут нас дурить всякими там россказнями о том, что после пяти суток без душа, после высокобелкового питания «в сухую», курения дешёвых, ядрёных сигарет и тяжёлого марша под непрерывной гадкой моросью можно лезть в постель с красоткой. И с претензией на страстную взаимность целоваться взасос с королевой…
…Привычным и до смерти надоевшим жестом подбрасываю на спине вещмешок, пытаясь переместить его с коченеющей спины повыше к плечам. Тот злорадно треснул по загривку сместившейся в грузе банкой тушенки. Я помянул её гадким словом. Она отметила сие радостное событие тем, что подпрыгнула в мешке, ухнула затем вниз и предательски затарахтела по армейскому термосу на поясе…
Кс-ц-с- с!!! Глухой, царапнувший нервы звук разносится далеко, и в окружающей нас тишине звучит чуть ли не раскатисто. В крепких руках идущих мгновенно оживает движением холод влажной, настороженной воронёной стали…
— Не тарахти ж ты так, падла, — мрачно бурчу я в ноздри, досадуя столь неосторожному собственному поведению. Усталость давно даёт о себе знать некоторой потерей осторожности и столь необходимой в этих реалиях выверенной точности в движениях. Быстренько выбираю оружейный ремень и вытягиваю на ощупь пару снаряжённых магазинов.