Люди из ниоткуда. Книга 2. Там, где мы
Шрифт:
Верёвка моя давно кончилась, и я после некоторого колебания, — плыть дальше или повернуть, пока не поздно? — расстался со своею спутницей. То есть, объясняю, — бросил её к чёртовой матери.
Ей в этих дворцах Воды делать было нечего. Её жалкие семьдесят метров были просто смешны перед этими просторами.
Куда я плыл, — этого не мог сказать себе даже я сам.
Странное чувство владело мною.
Когда я нырнул, оказалось, что нижняя часть горловины шхеры не примыкает ни к какой из возможных стен или чего-то там ещё.
Куда ни оглянись, всюду одна и та же картина, — картина безбрежного подземного озера.
После минуты робкого оглядывания под водой я даже вынырнул назад.
Какими милыми и родными показались мне скобы над моей головою!
За возможность взлететь по ним наверх я, кажется, мог бы отдать не только своё, но и соседнее царство!
Когда человек на земле, даже в самом густом лесу, у него есть ориентиры. И это, тем не менее, не уменьшает его паники, хотя там куда больше шансов выйти к жилью, к реке, дороге или железнодорожному полотну в среднем в течение семи-двенадцати часов.
Ну, если уж совсем идиот и тупо прёшься некоторое время, то всё равно придёшь куда-либо, потому как при ходьбе без чётких ориентиров человек постепенно и устойчиво забирает вправо. Это диктует ему его мозг.
Перебираясь через завалы, ручьи и прочие препятствия, путник понемногу корректирует процесс ходьбы. И по истечении восемнадцати, ну двадцати часов припрётся в чью-нибудь глухую деревеньку, где его приютят, а по утру за сотню отвезут на кляче на станцию.
Это я говорю о горожанине среднестатистической тупости, которого угораздило в поисках впечатлений забраться с краю в уральскую или сибирскую тайгу.
В Подмосковье ж поиграть в Робинзона шансы вообще невелики, — через час наткнёшься либо на грибников, либо на дачи.
А то и вовсе вылезешь, весь в репяхах и грязи, где-нибудь в Хамовниках.
И плакала жажда приключений.
В тундре будет посложнее. Там гнус, болота и немногочисленные чумы каюров, снующих туда-сюда без остановки. То на охоту, то за стадом, то в район за водкой…
Поди, поищи одни и поймай других.
Но что может сравниться с безграничностью и полным отсутствием чувства направления, как глубины вод, снежные и песчаные пустыни?
Если на земле ещё есть вариант посмотреть на звёзды, то можно что-то скумекать. Но это скорее исключение, чем правило. В современном обществе люди поголовно утратили способность разбираться не то что в звёздных картах, но и в стороне восхода Солнца. А ну, быстро скажите, — где оно восходит, куда садится, и по какую сторону рук от вас эти части свете в идеале расположения относительно оси Земли?
С какой стороны у деревьев на коре мох?
И как максимально быстро определить стороны света в летний или зимний
А ну, марш в школу, неучи!!!
Вот то-то же…
А если стоит снежная полярная ночь, а зимнее солнце пустынь вообще вытворяет невесть что?
Но наиболее страшен в себе океан.
Его безбрежные просторы убивают большинство народу не акулами, не жаждой, поскольку сидящий по горло в воде её практически не испытывает.
И в ледяные воды, в которых врезают дупля минут через десять, без особой нужды обычный житель многоэтажки не лезет.
Океан губит безнадёжностью и отчаянием. Той, что произрастает из невозможности понять, куда же плыть…
Поэтому мне, оказавшись в такой ситуации, требовалось определиться точнее. То ли просто заплыть невесть куда, находясь под землёю на глубине около двухсот двадцати метров, то ли грести осмысленно.
К какой-то цели, а не просто освежаясь в этой чудной на вкус и прозрачность воде.
Так что я, вынырнув обратно, попытался представить себе общую картину бункера.
Составить схему, так сказать. Получалось немного путано, с определёнными пробелами, но в общих чертах я стал иметь представление, что и где. По памяти, по собачьему наитию.
Вообще не пойму как, но я определил, куда мне плыть. Просто выбрал направление, да и дело с концом.
Скорее, это было отчаянное решение, продиктованное больше самой необходимостью искать, чем просто сидеть, ожидая подарков судьбы или пули в голову.
Решив единожды, по какой обочине двигаться, дважды не перебегают дорогу.
…Вода завораживает. Тянет в себя самоё, как только привыкаешь к её бесконечности и глубине.
Если б я был экипирован как следует, не удержался бы, чтоб не занырнуть поглубже. Хотя что тут разглядывать? В таких подземных «водоёмах» нет буйства той жизни, что просто кипит в "открытых".
Чахлые микроскопические водоросли и микроорганизмы, усеивающие донные камни и стены подземных природных резервуаров — вот и всё «богатство» жизни. Нет тебе ни рыб, ни зарослей травы, ни других животных "составляющих".
Но темнота глубин пещерных озёр действительно гипнотизирует.
Правда, мне, барахтающемуся под этими сводами, как котёнку в бассейне, лишь ненадолго окунающим лицо в воду для того, чтобы хоть немного рассмотреть, что же подо мною, было не до наблюдений за красотами.
Со всех сторон меня пока окружала тёмная вода. И если б не мертвенно-зелёный «свет», которым струилось изображение в линзах «визора», я б давно вдребезги расколотил башку и захлебнулся, не проплыв и ста метров.
Человеку с более слабыми нервами уже б казалось, что его вот-вот схватит за ноги и утянет в глубину какое-нибудь особое чудище, практикующее жизнь именно в таких вот местах, и питающееся раз в пять тысяч лет, когда вот именно такой вот дурень свалится по пьяни в такое вот место.