Люди Каменной Книги

Логинов Дмитрий

 

Мощное увеличение позволяло наблюдать это во всех подробностях. Но зрелище становилось настолько необычайным, что я не верил глазам. И возникало нелепое желание протереть окуляры. Благо, я не поддался. В следующие секунды произошло главное.

Идущему оставалось немного до Центрального Камня. Спиральная дорожка упиралась в него, завершалась им.

Я наблюдал это сближение безотрывно, с затаенным дыханием.

Особенное– подсказывало мне что-то – произойдет вот сейчас.

И вот его серая штормовка наплывает на белый

камень… быстро уменьшается в размерах… и тонет в нем. Так исчезает с глаз под водой предмет, если ты роняешь его с моста.

Исчез… Перед глазами только пустынная земля. Выложенная по ней Спираль. Облачные тени скользят… Будто никого живого и не было посреди Камней от самого Дня Творения.

Не помню, как вскочил на ноги. Одним движением сбросил мешающие рюкзак с курткой – и побежал. Такой был безотчетный порыв. Перед глазами еще стоял плывущий над землей в «замедленном» беге… канувший затем в Камень.

В сознании прошло все, рассказанное мне когда-либо Тихоном о странниках по Глубинам, о людях Каменной Книги.

Это – Посвящение, думалось… Если только у меня хватит сейчас решимости.

И вот уже бегу по Спирали. По правую и по левую руку мелькали неправильные белые купола, видимые чуть сверху.

[Словно парю над храмами…]

Интересно – вспыхнуло на долю секунды – из-за границы Книги я выгляжу сейчас как?… замедленным?

Величественный осевой менгир приближался. Еще немного – и Дверь должна была отвориться мне.

В последний миг непроизвольно выбросились вперед руки…

Увы!

Жесткая бугристая поверхность, врезываясь, ободрала ладони. Я крепко «приложился» лбом и щекой. И, не удержав равновесия, кувырнулся через подвернувшийся малый камень.

Безжалостный Арконов смеялся…

Впрочем, как это ни покажется странным, противное состояние обиды на все и вся испарилось от этого смеха быстрей, чем если бы Учитель начал выражать соболезнования.

[Запомнилась такая картина: смеемся, сидя посреди камней Книги. Тени облаков летят, быстро, наискось к морю…]

– «Возлюбленные! Во имя Свободы я вам говорю: Пробуйте!» – процитировал Тихон, кажется, Сен-Жермена.

– Но помните: для успеха пробы не достаточно бывает увидеть, что кто-то смог, – продолжил он уже своей мыслью. – Когда ты это видишь, что кто-то смог, ты уже не первопроходец, опыт совершения невозможного от тебя ускользает. Проигрывает личная сила, не нарабатывается непосредственное, изнутри, из Духа, идущее. Сказано Фоме: «ты уверовал, ибо видел – блаженны же есть не видевшие и, однако, уверовавшие».

 

– Пойми, – продолжал он, улыбаясь, чуть позже, дав мне возможность «переварить» уже сказанное. – Бога родила Дева, а не жена. Истина не зачинается извне, а восходит из глубины, из Духа. Зачатие по опоре на внешнее суть порочное, и рано или поздно этот порок обнаруживается и подводит. Истина – Сама Истина – не доказуема никакими внешними фактами. Напротив, только прозрение в Нее, в глубину, позволяет в

полноте понять всяческий внешний факт. И открывает тебе неизведанные возможности… Сказано: «И Им же вся быша».

Такое было для меня уже слишком. Я поспешил перевести беседу в область конкретного.

– Как же обрести внутри, в Духе, это особое состояние… чтобы мне войти в Дверь?

– Прочти, – загадочно молвил Тихон.

– ?

– Разве ты позабыл, что это все – КНИГА?

Он сделал широкий жест, обнимая Камни вокруг.

– А книги надо читать… А эту – еще и петь. Ведь буковки ее есть одновременно нотные знаки.

Книга передает сведения, делающие тебя ведом Глубин. Она же сообщает и настроение, песню, с которой только и можно ступить в Глубины.

Ты этого не мог слышать на расстоянии: тот, когда он бежал – он пел. И он читал, как по нотам, последовательно продвигаясь вдоль знаков. И становился легче и легче…

– О каких знаках ты говоришь? Ноты… Буковки…

– Они запечатлены в Камнях.

– Я не заметил, чтобы на них было что-то написано.

– Не «на»: «в».

—??

– А когда ты бежал, – Тихон осторожно наклонился ко мне – ты… не видел?

Я бы посчитал это розыгрышем, если бы не спокойный, тихий голос Учителя. Я знал его уже хорошо в то время. Не обделенный некоторым артистизмом, он, однако, когда говорил серьезно, произносил слова почему-то почти что без выражения. И так я различал у него серьезное от безобидных подколок, на которые Тихон бывал горазд, пытаясь иногда наивно уловить меня в шутошные сети нагнетанием пафоса. [А может это был его метод сообщать прививку от пафосного сектантства?]

Теперь же он говорил серьезно. Он словно спрашивал: проснулось ли уже в тебе это?

Я «покрутил назад ленту воспоминаний», как он обучил меня. Медленно поплыли перед внутренним взором в обратном направлении купола-Камни… Нет, сознание мое не отметило, пока я бежал, каких-либо знаков. Однако я теперь улавливал ритм, в котором чередовались Камни Спирали: крупный – не особенно крупные – снова крупный… И это был скорее ритм песни, чем жестко повторяющегося орнамента.

Как смог, я пересказал Учителю зыбкое впечатление, высвобожденное «обратной прокруткой» из неосознаваемой памяти.

– Ты кое-что рассмотрел, – оживился Тихон. – Но главное остается для тебя пока скрыто.

Оси, сердцевины этих Камней несут знаки, как бы светящиеся. И даже несколько уровней таких знаков. Я вижу некоторые из них, но не все.

Древнейшие умели напечатлевать руны в сердцах камней. Способность их читать сохранилась у немногих и до сего дня, искусство же начертания сердцевинных знаков совсем утрачено.

[Впрочем… Не говори «совсем», никогда не говори «никогда» – валлийская (староанглийская) поговорка. Самоназвание этого однокоренного русам народа – валы (валуны) – и означало на древнем языке, не требующем перевода для современного русского: люди Камня.]