Люди огня

Волховский Олег

— Откуда? Он что — полицейский?

— Он Господь, идиоты! Он всеведущ!

— Тогда зачем пил отравленный кофе?

Я задумался. Аргумент был убийственный. Кажется, инспектор Санти оказался не так уж туп, как я решил вначале.

— Чтобы продемонстрировать, что он властен над смертью. Чтобы умереть и воскреснуть! — наконец сообразил я

— А, так это было самоубийство?

— Не знаю.

— Мы допросим потерпевшего.

— Ну-ну.

Допрос продолжился в участке, не слишком чистом и весьма обшарпанном.

Здесь уже на меня наседали трое полицейских: инспектор Санти и двое крупных парней с пистолетами на боках. Связаться с Учителем мне, конечно, не позволили, и я решил перейти в наступление.

— Неужели вы думаете, что это сойдет вам с рук? Вы арестовали приближенного Господа без его санкции!

— Во-первых, официально вы еще не арестованы, а во-вторых, еще как сойдет, если мы докажем вашу вину.

— А если не докажете?

— Докажем. У нас множество оснований.

— Каких это?

— Вы были рядом с Эммануилом в момент его смерти.

— Там была целая толпа!

— Но только вы потом захватили власть.

— И тут же безропотно вернул ее, как только он воскрес.

— Еще бы! Вы же не самоубийца. Куда вам с ним тягаться! Вы же не рассчитывали на такое развитие событий, признайтесь. Вы же не знали, что он воскреснет?

— Никто не знал.

— Ну, вот видите.

— Что вижу? — взорвался я.

— Успокойтесь.

— Ладно. Какие у вас еще основания?

— Остальное — тайна следствия.

— Ага, значит, это — единственное.

— Нет, — инспектор Санти покачал головой. — Я бы на вашем месте написал чистосердечное признание. Если мы расскажем вам о других основаниях, это просто потеряет смысл. И мы ничем не сможем вам помочь.

Я улыбнулся. Спич о чистосердечном признании скорее всего означал, что у них на меня вообще ничего нет. Этот разговор все больше напоминал игру в покер, и я начал увлекаться.

— Блефовать изволите, господин полицейский?

— Так вы не будете признаваться?

— Не буду.

— Хорошо, мы пойдем посовещаемся, чтобы решить вашу дальнейшую участь. Вы пока подождете нас здесь. Джакомо!

Один из вооруженных парней встал с облюбованного им краешка стола и направился к выходу вслед за Санти Я остался в кабинете в компании второго полицейского.

Совещались они долго. За окном начало темнеть.

— Вы бы лучше сами все написали, — проникновенно посоветовал караульный. — Дать вам бумаги?

— Нет!

— Пока это еще возможно и будет принято в качестве чистосердечного признания А то будет поздно.

— У вас что, метод антинаучного тыка для поиска преступника? Ловите, трясете, а вдруг что-нибудь высыпется, так?

— У нас много методов.

Прошло еще около часа. «Где же Господь? — думал я. — Неужели он еще не знает? А может быть, опять решил меня приструнить за то, что не побежал сразу вешать священников?» Ожидание начинало

мне надоедать. Я встал и направился к двери.

— Куда? — поинтересовался полицейский. — Отсюда нельзя уходить.

Я пожал плечами и сел на место.

Наконец вернулись инспектор Санти и Джакомо.

— Ну что, будем оформлять арест, — печально сообщил инспектор.

— Вы что, с ума сошли? — вспыхнул я.

— Нас не интересует ваше мнение на этот счет. Ваш паспорт, деньги, ценные вещи.

Я достал паспорт. Дипломатический! Санти оторопело посмотрел на него.

— Что же вы сразу не показали? — пролепетал он.

— С вами было очень интересно беседовать.

Честно говоря, я просто переволновался и начисто забыл о своей дипломатической неприкосновенности. Но не объяснять же это полицейским.

— Так я могу идти?

— Нет. Теперь мы будем добиваться высочайшей санкции.

Инспектор Санти поднял трубку телефона, но номер набрать не успел, потому что дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Господь в сопровождении свиты. Санти вскочил на ноги.

— Что здесь происходит? — строго спросил Учитель. — Как вы посмели арестовать апостола?

— Мы его не арестовали… У него дипломатическая неприкосновенность…

Господь внимательно посмотрел на него, потом на меня.

— Передо мной ни у кого нет никакой неприкосновенности, запомните это. Но не перед вами. Пьетрос, ты свободен. Иди сюда. Дело о моем убийстве передается в ведение Святейшей Инквизиции. Пьетрос, ты будешь его курировать. Инспектор Санти, снимите перчатки!

— Что? — Санти удивленно посмотрел на Господа.

— Снимите перчатки!

Инспектор послушался. На его правой руке маленьким спрутом вился Знак Спасения, а вместо левой был протез.

— Ладно, — смягчился Господь. — Вы переходите в подчинение к Пьетросу. Продолжайте расследование. Вы довольно глупо начали, но я желаю вам исправиться. Пьетрос, пошли!

Мы вышли на улицу и загрузились в длиннющий «Линкольн» Господа.

— Да, достается тебе, — улыбнулся Учитель.

— Простите меня, я не успел отдать приказ о казни бунтовщиков, — понуро проговорил я. — Меня арестовали.

Господь рассмеялся

— Им надо памятник поставить за то, что они тебя арестовали.

Я удивленно взглянул на Учителя.

— Америка собралась к нам присоединяться, — пояснил он. — А казнь очень бы повредила нашему имиджу. Не время. Пусть живут. Пока. Если бы не это, твой инспектор Санти болтался бы на виселице рядом со священниками!

Я похолодел. Нет, инспектор Санти, вероятно, вполне заслуживал такой участи, сволочь полицейская. Но Господь стал каким-то нервным… Я начинал его бояться.

— Извини, что не выручил тебя раньше, — мягко сказал Господь, словно почувствовав мой страх. — Я был на заседании конклава.