Люди огня
Шрифт:
— Заходи, дитя мое. — Белая Телка отошла от костра и подкинула еще дров. — Заходи, согрейся. Ты выглядишь совсем изнеможенной.
Молодая женщина боязливо шагнула вперед, подозрительно поглядывая по сторонам:
— А что ты делаешь посреди ночи… почему не спишь?
Белая Телка усмехнулась. Тут ей в глаза бросились грязноватые потеки, полосами шедшие по внутренней поверхности бедер женщины…
— Этой ночью свершается многое, о чем ты и не подозреваешь… Может быть, тебя-то я и ждала.
«Да, Спираль совершила
Молодая женщина напряглась, как для прыжка. Настороженность и страх снова заблестели в ее глазах.
— Не бойся, не бойся. Ты в безопасности. Сила действует этой ночью. — Белая Телка показала на Спираль. — Сегодня многое подходит к концу, а еще больше начинается. Это ночь перемен… Сила изменяется. Иди сюда. Бежать ты все равно уже больше не можешь, так что стоит отдохнуть и провести ночь в надежном месте.
Она протянула руку и сжала в ладони пальцы женщины, ледяные от холода. Кровь на них ей не принадлежала. Значит, она убила, чтобы отомстить за обиду? Дротики, что она держала в руке, были дротиками охотника Племени, а она сама явно была из Красной Руки. Теперь ясно, что ее насиловали.
— Подойди ближе, стань над костром — вот так. Ты же видела, как я стояла.
— Ты — Белая Телка, колдунья?
— А кто это называет меня колдуньей? А, Кровавый Медведь, конечно. Жалкий глупец!
— Зачем это мне стоять над твоим костром?
— Потому что Спираль завершает Круг. — Старуха указала на изображение на стене. — А еще потому, что это, может быть, поворот в судьбах Племени.
Белая Телка ткнула себе пальцем в живот:
— Как раз перед тем, как ты пришла, я стояла в самом жару и меня окутывал дым шалфея. Я размышляла о жизни, о том, что натворила за долгие годы…
Она взяла слегка упиравшуюся женщину за руку и поставила над костром, а сама подкинула в огонь еще шалфея. Дым столбом заклубился кверху.
— Я смотрела на Спираль, размышляла обо всем, что символизирует ее кружение, — как одно переходит в другое, но не сливается с ним. — Старуха пожевала губами, заметив, что молодая женщина закрыла глаза, окутанная теплым дымом, и продолжала: — Видишь ли, и со мной некогда случилось то же, что с тобой. Как у тебя на руках запеклась кровь твоего обидчика, так же были обагрены и мои руки. Может, и в этом проявляется кружение Спирали, а? Я хочу сказать, что мы не можем постичь всей прелести жизни, пока на опыте не узнаем, какая это хрупкая вещь, сколько страдания таит в себе…
Молодая женщина открыла глаза и уставилась на Спираль:
— Я не ведьма.
Но в то же самое мгновение она поняла, в чем смысл: начало… конец…
— Я тоже не ведьма, — со вздохом произнесла Белая Телка. — Нет, ты не ведьма, ты теперь — мать Племени, хотя сама еще этого не понимаешь. Забавно, что, когда я впервые пришла сюда вместе со стариком Шесть Зубов, я так же стояла над костром и очищалась.
— И что же ты сделала с этой палкой-копалкой, старуха?
Белая Телка хмыкнула:
— Она тут стоит — у стены. С той самой минуты она превратилась в посох.
— Боевые дротики посохами не сделаются — даже если бы я была достаточно глупа, чтобы дать себя уговорить.
— Нет, конечно нет. Но Сила сама выбирает, что ей нужно. Когда Сила позвала меня, ей было нужно, чтобы кто-то Зрел Видения. А что касается тебя — так дротики все объясняют яснее слов. — Белая Телка взглянула в горящие глаза женщины и почувствовала, как ее Сила сливается с неукротимой Силой пришелицы. — Скоро явится Зрящий Видения, Танагер.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Я много чего знаю. Послушай меня. Он придет, чтобы восстановить мир между Племенем и Красной Рукой. Я не все провижу — увы, у меня не хватает Силы. Так всегда было, понимаешь? Впрочем, что это я — опять о себе! Но Красная Рука теперь твоя. Я не могу тебе сказать, что ты должна с ней делать, но Племя пойдет за тобой. А ты, в свою очередь, должна идти за Зрящим Видения.
— Я не слишком-то горю желанием идти за каким бы то ни было мужчиной. После того, что они со мной…
— Он не просто какой бы то ни было мужчина. — Белая Телка принялась массировать старыми ладонями холодную кожу женщины, стараясь не задевать за больные места. — Ты не смогла бы пройти сегодня такой долгий путь, если бы не питалась Силой, живущей в самой глубине твоего существа, текущей в твоей крови…
Белая Телка заметила, как блеснули глаза женщины, как вздрогнули губы при этих словах.
— Может, и так.
— Уж не сомневайся. Наступил век сильных. Но это не значит, что это век глупцов, как бы ни хотел Кровавый Медведь убедить в этом всех вокруг.
— Он — великий воин!
— Он глуп!
— Да? Я видела, как он убивает. Я видела тела убитых, которых он…
— Он вынудил Волчью Котомку покинуть Красную Руку! Как ты думаешь, почему наше племя рассыпается? Что с нами за беда случилась? Почему чужое племя разбойничает на земле Красной Руки? Почему изменилась Спираль?
Черные глаза пришелицы гневно вспыхнули.
— Что ты такое говоришь? Волчья Котомка ни на мгновение не разлучается с Кровавым Медведем.
— А как она выглядит, а? Скажи-ка мне, Танагер. А как смотрят глаза Кровавого Медведя? Как у человека с безмятежной совестью? Или как у человека, которого охватывает непонятное ему отчаяние?
Молодая женщина нахмурилась, как будто ей сделали больно:
— Он почти все время потирает свой обрубленный мизинец, и взгляд у него озабоченный. Но это потому, что Низкие Люди Бизона…
— Это потому, что он скоро умрет.
Танагер повернулась и бросила на старуху разъяренный взгляд: