Люди с чистой совестью
Шрифт:
Впервые он встретился с тестем давним летом: Валера сопровождал его дочку, Дашутку, на дачу. Владимир Иванович вез их, почему-то вместе с домработницей в поселок Снегири, где дожидался исполненный в желто-белых, мягко-летних тонах особняк. Это была некая взаимная прихоть дочки и отца — Владимиру Ивановичу уже много лет не нужно было водить авто по причине приставленного, рвущего поводок, как спаниель на утиной охоте, шофера, а Даше, казалось бы, было не менее по барабану, кто отвезет ее на угодья.
Валера
— Ежу ясно, никакой национальной революции никогда у нас не будет, — говорила она, вздрагивая плечиками, — да и зачем она нужна? И я, и ты, Валер, и ты, пап — никогда мы все так хорошо не жили, как при Путине.
— Да ты пойми! — охал от руля папа. — Нефть закончится и ни хрена здесь не будет! Цены рухнут — и все, восстание…
— Да ни хрена они не рухнут! — спорила Даша. — И потом не в одной нефти дело. Ты сам говоришь, производства восстанавливаются, экономика растет, приезжай хоть в глухую провинцию — все живут прилично, все у всех есть. В «Техносилу» с Валерочкой ходили в субботу, полчаса в очереди стояли, а ты говоришь у народа денег нет! Полно денег, полно!
— Это в Москве, — буркнула домработница.
— Не только в Москве.
— Но Путин… — начал было Валера.
— А что Путин?! — взвилась Даша. — Да если бы они устроили референдум, я бы первая побежала и высказалась за то, чтобы он не уходил. Путин делает все правильно…
— Мне он нравится, — домработница отодвинула от лица морду бигля с экстазно высунутым языком.
— Люди сидят в тюрьмах… — попробовал снова Валера.
— Да и пусть сидят! Пусть! — взвизгнула Даша. — Кто сидит? Ходорковский? Дебильные лимоновцы? Сами знали, на что идут, чего их жалеть? Зато Юлька теперь пособие на ребенка две тысячи получает, а не пятьсот, как раньше.
— Так она же замужем? — удивился Владимир Иванович.
Валера еще в ту поездку отметил его странную особенность отводить любой мало-мальски содержательный разговор на какие-то побочные скучные тропинки.
— Они с Колей специально не расписываются, чтобы пособие получать, — сказала Даша.
— Но ведь она в «Норильском Никеле», — упорствовал в обсуждении участи неизвестной никому Юльки Владимир Иванович, — зачем это пособие?
— Ну, он такой жадный, Колька, — отвечала Даша, — за рубль удавится.
В таком духе они беседовали еще минут десять — Владимир Иванович даже начал совсем уж мерзко подхихикивать, вспоминая историю знакомства Юльки с некими Пашей и Володей, о которых она много и с эпитетами рассказывала, а потом была застигнута Дашей
— Ну что же, — Владимир Иванович сверкнул очками, — молодой человек тебе, Алексей Степаныч, проектик некий показать хочет.
Рукав согласно закивал и принял из Валериных рук папочку.
— Как вы с Рыбенко? — вдруг спросил он, присасываясь взглядом к Валере.
— Сотрудничаем! — с энтузиазмом рявкнул Валера, словно бы ничего лучше сотрудничества с Рыбенко в его жизни не было.
— Он… Это… Такой. — Неопределенно заметил Рукав.
Федор Рыбенко возглавлял молодежную организацию партии Любви, был он — алкаш, бабник и застольный балагур. Правда, активного, самостоятельного зла Рыбенко не творил, Валера с ним даже подружился.
— Как это… — сказал Рукав, косо, по диагонали, отклоняясь от стола, — будем работать — будем жить, верно?
Владимир Иванович хлопотливо проводил до приемной.
Рукав со свойственной ему незаметностью метнулся в какой-то коридор и исчез, Валера, улыбнувшись секретарше, пошел к лифту. Ничего не оставалось, как звонить Рыбенко.
Они договорились пересечься через четверть часа в «Шоколаднице» на Большой Дмитровке.
Валера пришел раньше. Рыбенко возник, когда трепетная официантка ставила перед Валерой кофе.
— Здорово! — заорал Рыбенко, он вообще разговаривал очень громко, объясняя это последствиями какого-то давнего избиения. Вроде избивавшие задели барабанную перепонку.
— Привет, садись, — пригласил Валера.
Рыбенко сел и заказал пива.
Он много и успешно на своем посту воровал; день держался на пиве, а с шести начинал понемногу принимать водочку, смотрелся симпатягой. Всегда не без шика постриженный (с бритыми висками и косицей), с набитым лопатником, Рыбенко пользовался оглушительным успехом у женщин. Несмотря на брюхо и откровенное пьянство, его мобильный непрестанно осаждали девушки и даже замужние дамы, предлагавшие себя в качестве очередного приключения.
У Рыбенко было то ли двое, то ли трое детей.
— Ну, чего, Валерьян! — Рыбенко бодро хватанул пива. — Как жена, как дети?
— У меня детей нет. — Сумрачно ответил Валера.
— А жена есть? — заинтересовался Рыбенко.
— Есть.
— Знаю я, — говорил Рыбенко, то и дело отхлебывая из кружки, — знаю вас, карьеристов хреновых, взял крутого дяди дочку, а она кокса нанюхается, рогатки раскинет и говорит: «Поцелуй меня туда, Валерьян». И чего делать-то, а, старик? Приходится, приходится! Я, кстати…