Люди шторма
Шрифт:
– Глобально мыслишь, дружище. Но это здесь никому не надо, – грустно улыбнулся капитан.
– Да как это не надо?! – завелся старлей. – Ты вон у своих бойцов спроси, как они к этим русским морякам относятся. Вот мои готовы им глотки перерезать. Понимаешь? А нам говорят: будете их охранять, и, не дай бог, у кого-то из них с головы хоть один волос упадет, ответите по полной программе. Это нормально?
– Конечно, ненормально. У моих парней настроение похожее. Но приказ есть приказ, – обреченно промолвил капитан.
Разговор мог бы продолжаться еще долго. Однако в портовой зоне раздался оглушительный вой сирен, который все приближался и приближался. Командиры побросали недокуренные
Двери будки автозака распахнулись. Изнутри вышла часть конвойной группы, включая кинолога с овчаркой. Конвоиры выстроились согласно инструкции. Оставшиеся же в будке стали по одному выпускать русских моряков. На каждом из них были защелкнуты наручники. Каждое их движение было в поле внимания десятков глаз. Не позволяя осмотреться, моряков спешно гнали на судно. Наручники снимали перед самым трапом, чтобы затем группами развести русских по каютам и запереть их там. Исключение было сделано лишь для Горецкого и старшего помощника. Их запирать в каюте не стали. Прибывший в одной из машин сопровождения офицер объяснил им условия следственного эксперимента.
– Наши люди выведут судно в открытое море. Приблизительно в те самые места, где вы до попадания в наши территориальные воды проводили геологическую разведку, – говорил офицер явной славянской наружности. – Там вы совместно сверите показания приборов с тем, что обнаружили на шельфе на самом деле. И постарайтесь не делать ничего лишнего. Для вашей же безопасности. Шаг влево, шаг вправо… Ну, вы меня поняли.
– Я только одного не понимаю – какое отношение имеют показания геологоразведочных приборов к тому, что нас обвиняют в контрабанде наркотиков? – не удержался Арсений Алексеевич.
– Да, и еще одно требование, – словно ничего не слыша, продолжил офицер, – не задавайте ненужных вопросов. Просто выполняйте то, что вам приказывают. «Астрахань», как видите, отремонтирована. Выглядит, пожалуй, даже лучше, чем была. Так что вам как капитану даже есть повод порадоваться. Но опять-таки не стоит забывать, что и вы, и ваши люди находятся под охраной. Наши бойцы будут находиться как на борту «Астрахани», так и на катере береговой охраны. Катер будет следовать за вами. И если, не дай бог, вы предпримите попытку бунта или каким-то другим образом попытаетесь сорвать следственный эксперимент, вам не поздоровится. Вас просто-напросто уничтожат, как того требует устав и инструктивно-методические письма МВД нашей республики. Если понадобится, «Астрахань» потопят. Хотите этого? Тогда делайте все вопреки моим предупреждениям.
Глаза инструктора были пустыми и холодными. Тем не менее Горецкий обратился к офицеру, взывая к его порядочности:
– Что ты творишь? Я же вижу, что ты русский. Зачем ты работаешь на этот режим? Неужто служить России-матушке для тебя в тягость? Неужели так хочется быть стервятником и палачом для своих русских собратьев?
– Оставьте эту демагогию, – холодно отреагировал офицер. – Мои русские корни не должны вас волновать. Я гражданин и солдат другого государства. И этот, как вы говорите, режим дал мне все, что мне хотелось. Поэтому мне противно слушать ваш бред о России-матушке. Где эта матушка сейчас? Вытащила ли она вас из темницы?
– Полегче, майор Хлебоказов, – остудил его пыл Омар Сахатов, появившийся из капитанской рубки. – Ваше отношение к России понятно. Однако не надо нагнетать обстановку. Да тем более перед таким ответственным мероприятием.
Омар был одет по форме, и офицер невольно вытянулся перед подполковником по стойке «смирно». Горецкий, увидев «старого знакомого», бросил на того взгляд, полный ненависти и презрения. «Видишь, как запел! Подлец!» – подумал капитан и отвернулся. Сахатов отправил офицера на катер охраны и отдал поставленным на «Астрахань» местным специалистам распоряжение немедленно выходить в море.
Горецкого и Нигматуллина под конвоем отвели в капитанскую рубку. Сахатов остался на палубе. Он старался хорохориться и далее, чтобы, не дай бог, никому не напомнить побитого кота. А именно побитым драным котом он себя ощущал после общения с русскими морскими спецназовцами. Однако перед подчиненными и лицами из смежного ведомства ему хотелось представать все тем же грозным подполковником МГБ, так любившим устраивать разносы за всякие недоработки. Насколько это получалось, он никак не мог адекватно оценить. В каждом взгляде и движении бойцов Омару виделись подвох или насмешка. Ему трудно было отделаться от мысли, что все вокруг знают о его работе на русских. Его бросало в дрожь, когда он представлял, что все эти солдаты на самом деле охраняют не русских моряков, а стерегут его. Стерегут, чтобы в подходящий момент сказать: «Ваша карта бита», надеть наручники и под присмотром катера береговой охраны отконвоировать на «Черные скалы» в качестве арестованного.
Подполковник все же усилием воли отгонял от себя дурные и вместе с тем шальные мысли. Ему следовало думать лишь о том, как помочь русским спецназовцам, и ни о чем другом. Катер неспешно двигался в открытое море. На востоке из-за гор выползало кроваво-красное солнце. Сахатов время от времени поглядывал на часы. Неминуемо приближался час «икс». Вот-вот должны были появиться русские морские спецназовцы. Их-то он и пытался разглядеть среди морских волн. Однако безрезультатно. Омар даже засомневался, не случилось ли какого-нибудь прокола, и группа русских не прибудет. Эти сомнения вызвали в нем настоящий ужас. Ведь без русского спецназа эта вылазка в открытое море осталась бы лишь пустой морской прогулкой. Ведь кто-кто, а господин подполковник МГБ знал, что никакого следственного эксперимента на «Астрахани» никто проводить не собирался, никаких показаний с приборов снимать тоже на самом деле не планировалось. И если бы Боцман и его напарники не прибыли на судно, гэбист бы оказался в двусмысленном положении перед своими подчиненными и начальством.
«Где же эти русские?» – нервничал Сахатов и окинул взором палубу, где в нескольких местах были выставлены посты бойцов спецназа МГБ. Катер охраны шел чуть поодаль с левого борта «Астрахани». Так, как и было предписано инструктажем, который был проведен накануне лично Омаром. Это было существенным моментом в задуманной русскими операции. Ведь их появление никто не должен был засечь.
Подполковник услышал негромкий свист за бортом и с облегчением вздохнул: наконец-то он дождался появления русских морских спецназовцев. Не желая привлекать внимания со стороны постовых, начальник незаметно посмотрел за борт. Русские в аквалангистском снаряжении были в воде и ждали от новоявленного агента сигнала. Сахатов кивнул и пошел по постам. Спецназовцы МГБ вытягивались по стойке «смирно». Сахатов с весьма неумелой отеческой улыбкой стал подходить к бойцам и отправлять их «на усиление» охраны кают с русскими моряками.