Люди Солнца

Шервуд Том

И этот миг раздались приглушённые, слабые, частые удары в крышку люка.

– Ой! – испуганно воскликнула Ксанфия.

Мы с Готлибом быстро шагнули и сняли тяжёлый камень. В ту же секунду Чарли, макушкой поднимая тяжёлый окованный диск, стал торопливо вылезать наверх. Мы подхватили и убрали и крышку.

– Вы сговорились! – отчаянно, чуть не плача, – закричал Чарли. – Вы мне специально подстроили!

– Что это мы такое подстроили? – строго спросил его Готлиб.

– В лабиринт вход закрыли! – он торопливо ступил на земляной пол цейхгауза. – Я все

стены ощупал, нет входа! А под концом лестницы – пропасть!

Мы с Готлибом переглянулись.

– Правила – одни для всех, – пожав плечами, проговорил он.

Тогда мы снова положили на люк крышку и придавили её камнем.

– Довольно болтать о том, что находится внизу, – недовольно заявил Пит. – Другим будет не интересно!

– Но мне вход закрыли!!..

– Нет! – резко оборвал его Пит. – Ты его просто не нашёл.

– Да, – поддержала его Омелия. – Я тоже не сразу нашла. Но он есть!

Чарли шмыгнул носом. Сказал:

– Тогда… Я полезу ещё раз. Уберите мне камень!

– Это будет нечестно, – решительно сказал ему Готлиб. – Правила – одни для всех. Ты свою попытку истратил.

– Я пойду ещё раз!! – с отчаянием завопил Чарли.

– Это путет… нешестно! – сказал укоризненно мэтр Штокс. – Тля тепя уше хороший урок – как мошет подфести тороплифость и самонатеянность…

– Жалко Чарличку, – с искренней грустью произнесла стоящая рядом со Штоксом Ксанфия. – Теперь его будут считать слабым.

– А ты!! – бросил с неожиданной злостью Чарли, – калека!! У тебя ноги нет, и когда ты вырастешь, тебя замуж никто не возьмёт!

И, отшатнувшись к угрожающе шагнувшему к нему Питу, крикнул:

– Бить нельзя! Мастер Том слово дал – бить не будут!

Ксанфия, заплакав, развернулась и медленно заковыляла к двери цейхгауза. Омелия и ещё кто-то поспешно догнали её, пошли рядом.

– Бить тебя я и не думал, – с перенятой у Чарли злой интонацией ответил ему Пит, – А вот Дэйл, когда вернётся, тебя просто утопит, как гада. Сам знаешь – река здесь близко.

И тогда Чарли, резко развернувшись, со всех ног побежал к двери. Он обогнал маленькую компанию девочек и, толкнув створку, впустил в цейхгауз полотно солнечного света, разом ослабившего свет факелов, а сам выбежал и исчез.

Молчаливые, хмурые обитатели форта «Шервуд» покинули недружелюбный цейхгауз. Штокс увёл детвору на занятия, а я кивнул Готлибу. Вместе мы зашагали к каминному замку, и он спросил:

– Ты что-то задумал?

– Задумал, – коротко ответил я.

Мы устроились в углу стола. Я положил перед ним бочонок-загадку, возвращённый нам Августом.

– И – что? – осторожно спросил он.

Я взял две железные половинки, соединил их нужным образом и надавил. «Клям», – лязгнули невидимые защёлки.

– Вот какую клямку, – ответил я, – мы сделали с тобой примитивными инструментами и за очень малое время. Теперь она лежит перед нами доказательством того, что мы с тобой вполне сносно управляемся с пружинами, винтами, заклёпками. А это, в свою очередь, даёт мне дерзость взяться и сделать ещё одну клямку. Ножку для Ксанфии.

– О

как! – загоревшись радостной улыбкой, воскликнул Готлиб. – Взять лёгкое и прочное дерево. Отдельно сделать футляр для культи, отдельно – стопу. Их соединит голеностопный шарнир… Всё! Она даже танцевать сможет!

– Трудно будет рассчитать силу пружины, – заметил я, – которая должна возвращать стопу в прямой угол после сделанного шага.

– А мы поставим каскадную пружину!

– Как это?

– Несколько пружин на одной оси. Поднятие стопы на два-три градуса – включается первая пружинка. Ещё два-три градуса – вторая. И так дальше! Чем сильнее вес на носке стопы – тем сильнее сопротивляются пружины. Нужно только точно измерить вес самой Ксанфии и длину здоровой ножки.

– Хорошо. Идём спросим Гювайзена, как нам измерить Ксанфию, чтобы не напугать.

Мы пришли в нижний этаж восьмиугольной башни. Осторожно и тихо сели возле двери и стали ждать завершенья урока. Штокс видел нас, кивнул, но занятия не прервал. Порядки у него были строгие. Мне стало даже удивительно – как это все дети сидят на своих скамеечках (которые мы в столярном цеху сделали для каждого разной высоты) и не позволяют себе произнести даже самого тихого слова.

– Сертце тшеловека, – медленно, обстоятельно говорил Штокс, – есть фсеко лишь жифой насос. Тфа ферхний пещерки потфодят в само сертце нашу крофь. А тфа нишних пещерки сильно эту крофь толкать по фсему телу. Поэтому мы мошем всекта слышат: «ком»! – сертце напрал крофь, «кум»! – фыбросил. При «ком» сертце расширяться, при «кум» оно сшиматься. Фсё просто! Теперь смотреть, для чеко нам нушно дышать…

И в эту секунду в башню влетела и зажужжала над нашими головами большая серая муха. Детишки мгновенно уткнули в неё свои любопытные взгляды, и я сам даже съёжился – сейчас мэтр Штокс повелительно одёрнет малышей и вернёт их к уроку. Но нет! Мгновенно оставив разговоры о сердце, Гювайзен выбросил вперёд-вверх руку и провозгласил:

– Фот – мух! Пошему он есть гудеть?

И, запустив два пальца в карман жилетки, он вытянул оттуда тонкую стальную пластинку.

– Это есть мусыкальный нотка ис мусыкальный шкатулка, – объявил он.

Найдя в стоящем перед ним столике щель, вдавил в неё краем пластинку и, оттянув свободный край, резко отпустил палец. «Вззззз!!» – запела пластинка, в точности, как летающая над нами муха.

– Мух есть гудеть, потому что её крыл отшень быстро махать, вот как этот нотка, – тысятща тфишений в секунта.

Он снова оттянул остановившуюся пластинку и снова запустил её в звук. И, когда она отзвенела, сообщил:

– Фот если бы наш сертце биться так ше часто, то мы слышали пы кромко так «у-у-у-у-у!!», как путто фнутри у нас крыло мух. Но мы слышим только «ком-кум». Потому што наш сертце ошень умное, и еко скорост только отин тфишений в секунта. Он спешит только токда, когда мы сами есть сильно бешать или долко рапотать. Тфа утара в секунта! Три утара ф секунта! Но не тысятща, как крыло мух. Теперь смотреть, для чеко нам нушно дышать…