Люди сороковых годов
Шрифт:
Мы снова говорим о битве на Курской дуге, о летних, зимних и весенних боях, в которых участвовал батальон, о знакомых танкистах, о том, что они за этот год совершили. Тогда, в июле 1943 года, на Обоянском шоссе сражались десять выпускников Харьковского танкового училища: Бочковский, Шаландин, Соколов, Бессарабов, Малороссиянов, Литвинов, Чернов, Духов, Катаев и Прохоров. Сразу же погибли четверо: Шаландин, Соколов, Малороссиянов и Прохоров. Бессарабова похоронили зимой. Литвинов погиб в марте, когда батальон брал Коломыю. Духов и Катаев по-прежнему служат в батальоне. А Чернова перевели в другую бригаду. Он тоже жив и, говорят, хорошо воюет.
Ну, а Бочковский... Что ж, факты говорят сами за себя: был командиром роты, потом заместителем командира
– Но это наши, так сказать, семейные дела, - говорит вдруг Бочковский.
– А что же рассказать такого, что пригодилось бы для вашего репортерского пера?
– Он любит такие кудреватые обороты и щеголяет ими, подчеркивая свое южное произношение "шо" вместо "что", частое употребление приставки "же", мягкое, с придыханием "ч". Бочковский провел детство в Сочи и в Крыму. У его отца была самая что ни на есть мирная профессия: он работал поваром в санаториях.
Я прошу комбата рассказать о знаменитом рейде на Коломыю. Он охотно соглашается.
– Это была действительно боевая операция, и описание ее будет интересно для молодых танкистов, так сказать, страничка боевого опыта, говорит он.
...На рассвете 27 марта Бочковского, который был тогда заместителем командира батальона, вызвал вместе с комбатом Вовченко комбриг Горелов. Было это в Городенке. Только что с самолета был сброшен вымпел с картой-приказом, на карту нанесена боевая задача и здесь же знакомым почерком командарма написано: "Выдвинуть отряд под командованием капитана Бочковского в направление города Коломыя, сломить оборону противника и занять город. Выступить в 9.00. На пути расставить три танка с радиопередатчиками для поддержания бесперебойной связи".
– Видишь, Володя, - сказал комбриг, - командарм тебе лично дает задание. Дело трудное, понимаешь сам. Разрешаю тебе отобрать самому экипажи для этого рейда...
Бочковский задумался. Он мысленно перебирал всех командиров танков батальонов: все были отличные, обстрелянные мастера своего дела.
Вот старший лейтенант Духов, однокашник по танковой школе в Чирчике, худенький, быстроглазый паренек невысокого роста. Очень трудно свыкался с войной: на Курской дуге его сгоряча чуть не исключили из кандидатов партии за трусость, а он не то чтобы трусил, а просто робел с непривычки под огнем. Потом в наступательных боях приобрел совершенно необходимое военному человеку чувство превосходства над противником, и робость пропала. Ходил на танке в разведку с Бессарабовым. Уничтожил двух "тигров", получил орден Отечественной войны. Потом, под Казатином уже, командовал взводом, там опять отличился, получил второй орден Отечественной войны. В весеннем наступлении стал командиром роты, за героизм при взятии Чорткова был награжден орденом Александра Невского... Конечно, Духова надо брать! Какой может быть разговор?..{75}
Младший лейтенант Бондарь... Это совсем молодой паренек: пришел с пополнением, когда бригада была уже под Шепетовкой. Но сразу проявил себя как смелый и дерзкий танкист. Награжден уже двумя орденами Красного Знамени. Такой не подведет!
Лейтенант Шарлай... Это ветеран, воюет в батальоне давно. На Курской дуге работал на легком танке Т-70, обеспечивал связь. Под Казатином ему уже дали "тридцатьчетверку". Воевал отлично. Наград пока не имеет, но он заслужил быть отмеченным. Надо взять и его.
Лейтенант Катаев... Тоже однокашник по Чирчику... Вот у кого сложилась действительно запутанная фронтовая биография! Вначале все шло хорошо: уничтожил "тигра", получил орден Красного Знамени, грамоту ЦК комсомола. И вдруг под Казатином, близ села Хейлово, произошло несчастье. Танк Катаева был подбит. Механик-водитель, охваченный паникой, бежал. Катаев пытался завести заглохший мотор, не сумел... Сам покинул танк в надежде, что потом удастся его вытащить и отремонтировать. На командном пункте его пожурили за то, что не задержал механика и не заставил его отремонтировать
Перебрав всех командиров танков батальона, капитан остановил свой выбор еще на лейтенанте Большакове, которого он знал с Курской дуги, и младших лейтенантах Игнатьеве и Кузнецове - комсомольцах, хорошо зарекомендовавших себя в бою. Кроме них, он взял старшего лейтенанта Сирика, отличившегося в бою за Чортков, Котова и еще двоих танкистов.
Всего, таким образом, в семь часов утра 27 марта в рейд отправились двенадцать танков, считая и машину Бочковского. Бочковский собрал командиров, разъяснил им задачу, подбодрил. Запаслись боеприпасами, набрали горючего сверх всякой меры: идти-то далеко, да еще в распутицу! Приняли на броню десант автоматчиков и - в путь... Проводить отряд приехали заместитель начальника штаба бригады майор Василевский и фотограф политотдела сержант Шумилов. Они привезли приятную новость: комбриг Горелов по указанию Катукова приказал оформить представление Бочковского к правительственной награде за успешные действия по взятию Чорткова...
Головной машиной вызвался идти Духов.
– Только попробуйте отстать от меня!
– шутливо пригрозил он остальным.
Обещали не отставать. Приказ был такой: действовать дерзко, деревни проскакивать с ходу, вести максимальный огонь, с мелкими подразделениями в драку не ввязываться, главное - как можно быстрее ворваться в Коломыю и оседлать переправу через Прут.
После долгих, затяжных дождей выглянуло солнце, но земля еще не подсохла. По обе стороны дороги расстилались раскисшие поля. Только свернешь туда, и танк проваливается по самое брюхо, прилипая к земле, как муха к клейкой бумаге. Это очень тревожило танкистов; возможность маневра была ограничена до минимума.
Оставался один путь: мчаться вперед по шоссе во весь опор, рассчитывая на эффект психической атаки.
Чернятин проскочили с ходу, дав лишь несколько пулеметных очередей. Но вот на подступах к деревне Сорока увидели на мосту знакомый угловатый силуэт "тигра". Как быть? Его пушка сильнее и бьет дальше... Духов притормозил, пригляделся. "Тигр" выглядел как-то странно: он перекосился, пушка его глядела вниз. Башенный стрелок радостно крикнул:
– Товарищ командир! Он завалился.
Действительно, "тигр" попал в капкан: мост не выдержал его тяжести, и он повис над водой, упершись пушкой в балки. Его можно было без труда расстрелять: он не мог отвечать орудийным огнем; а может, удастся его захватить целым?.. Автоматчики осторожно приблизились. "Тигр" молчал. Они подошли к нему вплотную и увидели, что люки открыты и танк пуст - экипаж бросил исправную машину.
– Мелкие люди!
– ответил Бочковский, когда Духов по радио доложил ему об этом.
– Оставь двух автоматчиков для охраны, а я сообщу нашим, чтобы увели этот "тигр" в бригаду...
"Тигр" потом вытащили тракторами, и он ушел в плен своим ходом, послушный советскому механику...
Переправившись вброд через мелкую речушку, отряд Бочковского ворвался в Сороку. Духов и Шарлай раздавили противотанковые пушки, открывшие было огонь по советским танкам, и на этом сопротивление противника закончилось. Бочковский разоружил полторы роты венгров, которым было поручено защищать Сороку, отправил их без охраны в Городенку с запиской: "Примите, товарищ Соболев, этих людей, они воевать больше не хотят" - и помчался дальше, к городу Гвоздец.