Люди сороковых годов
Шрифт:
Как она начиналась, вы знаете. Сложная была обстановка, и неразберихи много было, наш танковый корпус все время перебрасывали с одного направления на другое, но дралась дивизия отлично. Мы, конечно, отходили, но за каждый километр фашисты платили нам дорогой ценой. Конечно, крепкие нервы и прочное сердце надо было иметь, очень много горького довелось пережить. Но уж те, кто выжил, - это неоценимый человеческий капитал: каждый такой танкист сотни гитлеровских стоит. Бурда, Рафтопулло, Лавриненко, Загудаев, Любушкин, Луппов, Молчанов, Капотов, Томилин, Тимофеев, Фролов, Полянский, Исаченко, Луговой, Афонин, Евтушенко, Ивченко, Корсун,
Описывать сейчас весь наш боевой путь от Станислава - невозможное дело. Получилась бы большая книга, да когда-нибудь такую книгу и напишут. Я вам только кое-что из своей личной практики сообщу.
Вот вспоминается мне, например, такой случай. В начале июля, когда наша 15-я танковая дивизия находилась северо-западнее Проскурова, двигаясь к Мозырю, мне и лейтенанту Луговому был дан приказ: немедленно выехать с пятнадцатью автомашинами в район Валявы - есть такое местечко на Западной Украине - и вывезти оттуда боеприпасы. Туда уже подходили гитлеровцы...
Мчимся вперед, а навстречу нам отходящие наши колонны - пехота, артиллерия... Доехали до города Борщув. За два часа до этого там шел бой с гитлеровским десантом. Нас обстреляли с колокольни. Я выпросил броневичок у находившегося там начальника штаба одной бригады и сбил фашистов с колокольни. Помчались дальше.
Вот уже Залещики. Там мост, он уже подготовлен к взрыву. Майор, которому поручено это дело, предупреждает: "Взорвем завтра. Не вернетесь к двенадцати, пеняйте на себя, придется вам вплавь перебираться через реку". Спешим вперед. В Коцмане нас встречают пулеметным огнем, - одна очередь у меня под ногами прошла. Оказывается, и здесь фашистский десант сброшен, и наша горнострелковая бригада ведет бой на два фронта - ее атакуют и в лоб, и с тыла. Поехали через Кучермик. Ночь, идет дождь, скользко. Машины застревают в грязи, мы их с трудом вытаскиваем. Надо спешить, иначе не поспеем вернуться к переправе.
Въехали в Валяву и узнали, что часть боеприпасов наши увезли, а остальные взорвали. Подобрали мы группу бойцов, остававшихся в Валяве, посадили их на машины и - обратно к Залещикам. Подлетаем к мосту в 12 часов 15 минут. На мосту бледный майор с часами в руке и вооруженные бойцы. Все-таки рискнул, подождал нас. А в это время фашисты уже подходят к реке.
Решили дать бой на переправе, а когда гитлеровцы ворвутся на мост; взорвать его вместе с ними. У них нашлось противотанковое орудие. Поставили его и били прямой наводкой по пехоте. Впереди гитлеровцы гнали венгерскую пехоту. Она шла в бой неохотно. Но только начнет откатывать назад, - сзади ее немецкие эсэсовцы косят из пулеметов.
На мосту - гора трупов. А гитлеровцы все повторяют атаки. Когда держаться дальше было уже невозможно, впустили на мост их колонну и взорвали. Это было уже ночью. Мы двинулись к своей дивизии. У городка Мала Скела опять встречают нас обстрелом. Мы в сторону, обошли городок, добрались до того места, где стояла наша дивизия, а ее там уже нет. Говорят, она отошла к Белой Церкви. У меня собралось на грузовиках уже 42 человека. Мы погрузили боеприпасы и оружие, какое еще оставалось, и поехали искать дивизию.
В Белой Церкви находим наш моторизованный полк. Оказывается, основные силы дивизии ведут бой под Бердичевом, но туда уже не прорвешься. Будем воевать здесь. Сделали из моей группы отряд истребителей танков -
Мы продвигаемся вперед, действуем осторожно. Вдруг из ржи, с дистанции пятнадцать-двадцать метров, - огонь из автоматов. Мы залегли. Я кричу Луговому: "Готовь гранаты! Надо выбиваться". Вскочили все на колени и разом - гранаты в рожь. Гитлеровцы отскочили, и мы стали отползать по канаве.
Фашисты бросили нам наперерез танк. Он совсем рядом. Луговой говорит: "Я танкист, меня не перехитришь". И - прыг в мертвую зону обстрела танка, там и маневрирует. Так двести метров и шел рядом с немецким танком, увертывался от него. Теперь страшно даже вспомнить об этом, а он тогда действовал удивительно хладнокровно, хотя жизнь его висела на волоске.
У немцев сокрушительное преимущество, они атакуют со всех сторон, а наши части, прикрывающие Белую Церковь, уже сильно потрепаны. Все перемешалось - наши мотострелки, пограничники, остатки одной стрелковой дивизии. А людей становится все меньше. Рядом со мной упал наш шофер Галкин - пуля попала в висок. Я закрыл ему глаза, взял его оружие. Упал еще один - его тяжело ранило в ноги. Я попытался тащить раненого, он взмолился - страшная боль - и попросил: "Дай умереть спокойно".
Тут какой-то полковой комиссар создает засаду у шоссе, я присоединился к нему. У нас восемь человек, ручной пулемет, по две гранаты на каждого, винтовки. Комиссар говорит: "Если действовать из засады, можно много их перебить". И верно: шла группа гитлеровцев кучно, мы сразу двадцать человек скосили. Стало опять тихо. А сзади нас по обходному шоссе идут два немецких средних танка. Их бы гранатами забросать, но у нас уже ни одной не осталось.
Гитлеровцы обнаглели. Открыли люки, встали во весь рост и строчат из автоматов.
Такое зло нас взяло - не передать. Пришлось опять отходить, присоединились к пограничникам. Там я снова встретился с Луговым. Город Белая Церковь уже пуст, наши силы исчерпаны, но пограничники еще удерживают лес. Повоевали мы вместе с ними, потом их командир нам говорит: "Вот что, ребята, вы танкисты, у вас важная специальность, погибать вам в пешем строю не следует, вам еще дадут танки. Уходите. А мы останемся тут до конца".
Мы не хотели уходить, но он нас пугнул так, что пришлось все-таки уйти Шли мы через город вдвоем с Луговым. Зашли по пути в клинику - воды напиться. Глядим, какое ценнейшее медицинское оборудование остается фашистам. И тут я просто осатанел - сказалось все напряжение этих бессонных дней и ночей. Выломал ножку у табуретки и стал бить стеклянные шкафы с хирургическим инструментом.
Луговой меня торопит, а я не ухожу. Слышим топот: фашисты входят в город! Луговой выскочил на улицу, а я в сад. Смотрю, рядом стоит гитлеровец, пьет из фляжки, а винтовка прислонена к стене. Я его кулаком в скулу. Он на меня, но я сильнее. Схватил его за плечи и бил затылком об стену, пока не увидел, что руки мои по плечи в его крови.
Сел и горько расплакался - такая была реакция. Тут меня нашел Луговой, и мы дворами выбрались из города. Нашли остатки нашего моторизованного полка - половина его отходила на Киев, половина на Погребище. С мотострелками мы и прорвались к своим. А потом нас всех, танкистов, собрали и отправили на формирование.