Люди в масках
Шрифт:
— Чем вы вчера занимались на кухне, пока я говорил по телефону?
Меня пробрало на "хи-хи". Истерические смешки с завидной частотой слетали с искривленных странного вида улыбкой губ.
— Я задал вопрос, — грозно проговорил Северин, поставив руки на подлокотники кресла и наклонившись ко мне. Его лицо оказалось совсем рядом. Я могла рассмотреть потемневшие синие глаза, сердито глядевшие из-под сдвинутых тёмных бровей. На его скулах играли желваки, губы были сжаты, а на высокий лоб упала пепельная прядь, отбросившая
— Он нагадал мне большую любовь, — пробормотала я тихо.
— И для этого надо было гладить твои руки?
Мои губы нервно дернулись, расплываясь в улыбке. Я только что стала жертвой самой натуральной ревности, хоть Алекс и отказывается это признавать.
— Может, ему нравилась моя ладонь? — парировала я, чувствуя, что настроение повышается.
— Мне тоже нравятся твои ладони, но я же не начинаю их ласкать.
— Тебе нравятся мои руки? — я посмотрела на свои кисти с длинными тонкими пальцами, ногти которых были покрыты густым бордовым лаком. — Приятно слышать.
— Элис, прекрати ловить меня на словах, — тяжело вздохнув, произнес мужчина. Он перестал злиться, теперь в его тоне звучали грустные нотки. — Ты хотела забронировать билет…
— Я передумала, — не отрывая взгляда от собственного маникюра, спокойно сказала я.
— Что?! — собеседник взревел, точно тигр. — Если ты не перестанешь так беспечно себя вести, то вообще никуда не поедешь!
— Я знаю, — невинно вскинув свои длинные густые ресницы, ответила я мягко.
Он нахмурился, в глазах появился немой вопрос, а руки напряглись, впившись пальцами в несчастное кресло с еще большей силой. Решив, что пора поставить все точки над "и", я спокойно начала:
— После того, как консул услышал мою блестящую речь, шансы на получение визы стали равны нулю. Так что мне попросту отказали.
— И что же ты сказала? — осторожно поинтересовался Северин, переваривая новость.
— Тебе в подробностях?
— Да.
— Ну… я сообщила ей о своем страстном желании попасть в Америку, чтобы выйти замуж за иностранца и сесть на шею государству, нарожав кучу детей.
Алекс застонал, бессильно опускаясь на пол, где уселся, держась за голову. Я же пребывала в великолепном расположении духа, довольная произведенным моим рассказом эффектом.
— Не переживай ты так, — нежно прошептала я, наклонившись к его уху, и положив руки на широкие мужские плечи, рельеф которых ощущала через тонкую ткань белоснежной рубашки. — Я исчезну сразу же после ареста Ларина, и у тебя больше не будет проблем, связанных со мной.
Он усмехнулся, погладив мою кисть, и рассеянно произнес:
— Боюсь, что я уже не смогу вести полноценную жизнь без этих самых проблем. Так что будь любезна, оставайся в поле зрения, Лара.
— Как пожелаете, сэр! — мне было приятно слышать его слова.
Значит,
Глава 17
Он сидел на полу возле моих ног, откинув голову на подлокотник кресла, и задумчиво смотрел на причудливый рисунок светло кремовых обоев. Мы оба молчали, погрузившись каждый в свои мысли.
— Слушай, — вдруг оживилась я, — как ты меня терпишь? Я же ужасный человек. И зачем тебе все это понадобилось?
Северин загадочно улыбнулся, повернув ко мне лицо.
— Ты на себя наговариваешь, Лисёнок. У тебя вполне нормальный характер, несмотря на некоторые его издержки. И потом… мне нравится с тобой общаться. Я совсем скис за эти два года одинокого существования на таком большом количестве квадратных метров. А теперь здесь есть ты. Любопытно. Ты такая живая, необычная…
— Ну, спасибо, — усмехнулась я. — Развлекаешься, значит.
— В некотором смысле, — честно признался он, — но учти, что я, действительно, очень хорошо к тебе отношусь.
— Взаимно.
Неужели в наших отношениях наступило просветление? Я так привыкла к постоянным мелким стычкам, что миролюбивый тон этой беседы казался мне каким-то чуждым и нереальным.
— Алекс, — начала я задумчиво, — расскажи мне о себе.
— Мечтаешь разгадать кроссворд? — скривив губы в улыбке, полюбопытствовал собеседник.
— Нет, хочу получше познакомиться с тобой.
— И что ты хочешь знать?
— Ну, например, о твоей семье, о жене, о родителях, о новом отце. Ведь не вечно же ты был в Нью-Йорке, осталась какая-то часть тебя здесь?
— Боюсь, что нет, — мужчина помолчал, снова разглядывая обои. — Родители погибли, жена, скорей всего, тоже, а Северьян, который спас меня, подарив новое имя и новую жизнь, переехал ко мне за границу.
— А друзья? Сколько тебе было лет, когда случилась трагедия? — я не унималась, пытаясь выудить у него побольше информации.
— Имеешь в виду мою смерть?
— Да.
— Двадцать один год.
— Ты где-нибудь учился? Чем ты, вообще, занимаешься тогда?
— Я был студентом МАРХИ, но это теперь совершенно не важно, — обрывая тему, заявил Алекс, хмурясь. — Это прошлое, и мне не хочется о нем вспоминать. Как говорил мой дорогой учитель — Владимир Павлович Шинко, нужно жить настоящим.
— А что еще он говорил? — усиленно соображая, где я могла встречать эту странную фамилию, спросила я.
— Что нужно поступать с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, — чеканя каждое слово, ответил он.