Люди в зеленых фуражках
Шрифт:
А не так давно рядовой Иван Шалавин взял сразу двух…
Случилось это под вечер. Шалавин медленно шел по знакомой тропе. Вдруг ему почудилось, что невдалеке кто-то разговаривает. Крадучись, пограничник пошел в сторону голосов и вскоре заметил двух человек. Один из них залез на дерево и осматривал округу, другой сторожил внизу.
Шалавин обратил внимание, что неизвестные вооружены. Как поступить? Если дать сигнал на заставу и ждать — нарушители могут скрыться. Боец решил воспользоваться неожиданностью. Быстро подскочив к незнакомцу,
— Бросай оружие! — скомандовал пограничник.
Видя, что его попутчик обезоружен и не сможет помочь, второй тоже поднял руки.
Подведя задержанных к сигнальной линии, Шалавин вызвал тревожную группу. Вскоре подоспели товарищи и повели задержанных в тыл. Шалавин остался нести службу.
…Необыкновенно тихий и теплый вечер. С волейбольной площадки слышны звонкие удары по мячу. У казармы поет баян. Мы сидим на лавочке с начальником заставы. Много он знает интересных историй.
Вдруг!..
— Тревожный сигнал! Граница нарушена! — докладывает дежурный.
Куда делся мирный разговор, где трели баяна? На заставе все преобразилось. Нельзя терять ни минуты. Цокот копыт возвестил о том, что к месту происшествия выехала тревожная группа. Невольно по телу пробежал озноб. Может быть, сейчас через несколько минут где-то рядом произойдет жестокая схватка. Томительное ожидание. Но вот снова топот коней. Группа возвращается.
— Границу перешла дикая коза! — докладывает старший.
— Можете отдыхать! — выслушав рапорт, спокойно говорит Кошкин.
Дикая коза. Ну что ж — тревога есть тревога. И не зря так быстро все пришло здесь в боевую готовность. Ведь не только дикие козы ходят через границу…
Неприступные берега
Ночная погоня
Резкий мартовский ветер теребил море. И оно гневалось: грозно двигало островерхие волны, шумно швыряло на берег ледяную шугу.
В двадцать три пятьдесят капитан-лейтенант Петр Фуртас поднялся на мостик, и пограничный корабль покинул бухту. Берег медленно удалялся. В черном бархате неба застыла ущербная луна. Свет ее дорожкой живого серебра мерцал на море.
Фуртас дал судну малый ход и приказал идти без огней. Несколько миль — и граница, та невидимая полоса, которую можно проследить только на картах. Здесь же, в море, этот рубеж точно определяют лишь штурманы да капитаны.
— Слева по борту вижу судно! — доложил вахтенный старший матрос Василий Доринских. — Идет без отличительных огней.
Офицер
— Вижу.
В пяти кабельтовых, точно призрак, угадывался силуэт небольшого судна. Оно медленно двигалось на север, вдоль берега Сахалина.
— Полный правым! — скомандовал капитан-лейтенант. — Идите на сближение! Опознать принадлежность!
Мотор загудел сильнее. Расстояние между судами стало сокращаться. Вдруг загадочное судно резко изменило курс, увеличило ход и, выскочив из лунной дорожки, растаяло в темноте.
Боевая тревога! Миг — и на пограничном корабле все пришло в движение.
— Полный всеми моторами! Осмотровой группе изготовиться к проверке неизвестного судна! — командовал офицер. Он весь как-то напрягся и стоял, широко расставив ноги. Лицо стало строгим, волевым. В темноте ничего нельзя было разглядеть, но каким-то особым чутьем Фуртас ощущал, что корабль идет верным путем.
— Включить прожектор!
Над рубкой вспыхнул яркий голубоватый круг. Разгоняя черноту, луч света шарил по морю. Словно огромная белая рука, он двигался из стороны в сторону, ощупывая волны. Наконец, он остановился, и на высветленной воде можно было различить контуры судна, нарушившего наши территориальные воды.
— Моторная шхуна японской постройки, — определил Доринских. — Идет к берегу.
Фуртас приказал увеличить число оборотов двигателей, а сам стал к штурвалу. Он понял хитрый маневр врага, догадался, почему капитан-нарушитель так настойчиво стремится к берегу. Шхуна имела небольшую осадку, и мелководье ее не страшило. Более тяжелый пограничный корабль не мог соревноваться с ней в маневренности у берега, где волны шумливыми бурунами вздымались над вершинами подводных камней. Только опытный, хорошо знающий эти места капитан мог решиться полным ходом вести здесь корабль. Таким капитаном и был Фуртас.
Расстояние до шхуны сокращалось с каждой минутой. Командир осмотровой группы лейтенант Иван Варваркин подавал сигналы: «Остановите немедленно свое судно».
Но шхуна продолжала молча следовать своим курсом. Казалось, что команда на ней вымерла и она мчалась к береговым скалам сама по себе. Вдали начали вырисовываться контуры сопок. Медлить было нельзя.
— Дать предупредительный выстрел! — приказал Фуртас.
Розовая вспышка осветила палубу. За кормой шхуны поднялся водяной столб.
Нарушители наконец не выдержали и застопорили моторы. Проскользив по инерции несколько десятков метров, шхуна легла в дрейф и закачалась на волне. Сбавив ход, пограничный корабль подошел к правому борту. На палубу спрыгнул лейтенант Варваркин и солдаты осмотровой группы.
Открылся люк. Навстречу пограничникам вышли три японца с поднятыми руками.
Застава дальняя
— Значит, рыбаки довольны? Понравился концерт? — спросил капитан Ионенко.