Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги
Шрифт:
С 16 февраля 1855 г. без ведома царя, но с разрешения «Высочайшей фамилии, для Августейших Членов оной и особ, приезжавших во дворец, составлялись в приемной комнате краткие записки о том, как проводимы были им ночи». О состоянии здоровья в камер-фурьерском журнале записано: «Вчера после лихорадочного движения, сопровождавшегося ревматической болью под правым плечом, Его Величество в эту ночь спал, но не так покойно. Голова не болит, извержение мокроты свободно».
С 17 февраля лихорадка усилилась, «отделение мокрот из нижней доли пораженного правого легкого сделалось труднее», и для медиков стала очевидной вероятность смерти императора. Царь терял сознание и бредил. В этот день к лечащим врачам М. М. Мандту и Ф. Я. Кареллю присоединился лечащий врач цесаревича И. Енохин. Медики сообщили цесаревичу о возможности «паралича сердца» [768] . 17 февраля Л. В. Дубельт [769] записал в дневнике: «Разнесся смутный слух о болезни Государя Императора и произвел всеобщее, как видно и искреннее, прискорбное впечатление» [770] .
768
Татищев С.
769
Дубельт Леонтий Васильевич (1792–1862) – генерал от кавалерии (1856 г.); начальник штаба Корпуса жандармов (1835–1856 гг.) и управляющий III отделением СЕИВК (1839–1856 гг.).
770
Дубельт Л. В. Заметки и дневники // Российский архив. Вып. VI. М., 1995. С. 238.
Характерно, что только после резкого ухудшения состояния здоровья царя ближайшее окружение отреагировало на эти сведения как на серьезную угрозу. Инерция общественного сознания, связанная с восприятием Николая I как необычайно физически крепкого человека, оказалась столь велика, что все предшествующие недомогания были фактически не замечены даже ближайшим окружением императора.
17 февраля 1855 г. цесаревич принял решение об издании бюллетеней с информацией о состоянии здоровья Николая I за подписями ближайших медиков – М. Мандта, И. Енохина, Ф. Карелля. Для ближайшего окружения листки с текстами бюллетеней оперативно вывешивались в Зимнем дворце. Текст первого бюллетеня опубликовали в газете только 18 февраля, а все остальные вышли уже после смерти царя [771] . Всего опубликовали пять бюллетеней в Санкт-Петербургских ведомостях. Мемуаристы оставили подробные записи событий этого дня. Поскольку все происходило в интерьерах Зимнего дворца, приведем некоторые из них. А. Ф. Тютчева записала в дневнике 19 февраля 1855 г., на следующий день после смерти императора: «17 февраля я по своему обыкновению к 9 часам утра спустилась к цесаревне, чтобы присутствовать на сеансе пассивной гимнастики, которой она ежедневно занималась с Derond. Я застала ее очень озабоченной – император неделю как болен гриппом, не представлявшим вначале никаких серьезных симптомов; но, чувствуя себя уже нездоровым, вопреки совету доктора Мандта настоял на том, чтобы поехать в манеж произвести смотр полку, отъезжавшему на войну, и проститься с ним. Мандт сказал ему: „Ваше величество, мой долг предупредить Вас, что Вы очень сильно рискуете, подвергая себя холоду в том состоянии, в каком находятся ваши легкие“. – „Дорогой Мандт, – возразил государь, – вы исполнили ваш долг, предупредив меня, а я исполню свой и прощусь с этими доблестными солдатами, которые уезжают, чтобы защитить нас“. Он отправился в манеж и, вернувшись оттуда, слег. До сих пор болезнь государя держали в тайне. До 17-го даже петербургское общество ничего о ней не знало, а во дворце ею были мало обеспокоены, считая лишь легким нездоровьем. Поэтому беспокойство великой княгини удивило меня. Она мне сказала, что уже накануне Мандт объявил положение императора серьезным. В эту минуту вошел цесаревич и сказал великой княгине, что доктор Карелль сильно встревожен, Мандт же, наоборот, не допускает непосредственной опасности. „Тем не менее, – добавил великий князь, – нужно будет позаботиться об опубликовании бюллетеней, чтобы публика была осведомлена о положении“» [772] .
771
1-й бюллетень: «Вчера была сильная лихорадка с страданием правого легкого. Всю ночь лихорадка продолжалась и мешала спать Его Величеству, извержение мокроты свободно, заметно, что и подагра участвует в болезни»; 2-й бюллетень: «Болезнь Его Императорского Величества началась легким гриппом, с 10 же февраля при слабых подагрических припадках обнаружилась лихорадка. Вчера с появлением страдания в правом легком лихорадка была довольно сильна. Ночь Его Величество провел без сна. Сего дня лихорадка несколько слабее и извержение легочной мокроты свободнее. На последнем подписали М. Мандт, И. Енохин, Ф. Карелль»; 3-й бюллетень: «В 11 часов вечера. Лихорадка Его Величества к вечеру усилилась. Отделение мокроты из нижней доли пораженного правого легкого сделалось труднее. На последнем подписали М. Мандт, И. Енохин, Ф. Карелль»; 4-й бюллетень: «В 4 часа пополуночи. Затруднительное отделение мокрот, коим страдал вчера Государь Император, усилилось, что доказывает ослабевающую деятельность легких и делает состояние Его Величества весьма опасным. На последнем подписали М. Мандт, И. Енохин, Ф. Карелль»; 5-й бюллетень: «В 9 часов пополуночи. Угрожающее Его Величеству параличное состояние легких продолжается и вместе с тем происходящая от того опасность. На подлинном подписали М. Мандт, И. Енохин, Ф. Карелль». См.: РГИА. Ф. 516. Оп. 1 (125.2382). Д. 2. Л. 24.
772
Тютчева А. Ф. При Дворе двух императоров. М., 1990. С. 81.
А. В. Тыранов. Л. В. Дубельт. 1840-е гг.
Ф. Крюгер. П. Д. Киселев. 1851 г.
В тот же день около 22 часов А. Ф. Тютчева узнала от камеристки, что «состояние здоровья императора, по-видимому, ухудшилось, что цесаревна, вернувшись от него, удалилась в свой кабинет и что великая княгиня Мария Николаевна, которая проводит ночь при отце, каждый час присылает бюллетени о здоровье императора» [773] .
773
Тютчева А. Ф. При Дворе двух императоров. М., 1990. С. 82.
Окончательно ситуация определилась в ночь с 17 на 18 февраля 1855 г. В первом часу ночи, по желанию цесаревича, «читана была молитва о излечении от тяжкой болезни Государя Императора» [774] .
774
РГИА. Ф. 516. Оп. 1 (125.2382). Д. 2.
775
Описание хода болезни в Бозе почившего императора Николая Павловича // Северная пчела 1855. 26 февр. № 44.
776
Дубельт Л. В. Заметки и дневники. С. 269.
Граф П. Д. Киселев в «Записке» писал, что накануне он «поехал во Дворец, дабы от камердинера узнать о состоянии Его Величества… Государь очень жалуется на боль в боку – худо почивал – много кашлял – а теперь успокоился. На другой день, т. е. в пятницу, я послал во Дворец за бюллетенем – мне привезли копию под № 3, который изумил меня и растревожил – я немедленно отправился во Дворец, где в нижнем коридоре и впереди камердинерской нашел… несколько военных и гражданских сановников… что Государь находится в безнадежном состоянии – что он исповедовался и приобщился. Призвал дочерей и внуков, простился с императрицею» [777] .
777
РГИА. Ф. 958. Оп. 1. Д. 762. Л. 1–2.
При чтении мемуаров обращает на себя внимание, как естественная разноголосица в определении диагноза, приведшего к смерти императора, так и законченная литературность диалогов М. М. Мандта и Николая Павловича. Сквозь эти диалоги просматривается либо необычайная хладнокровность царя перед лицом смерти, либо тщательная литературная обработка диалогов, ориентированная на потомков. Вероятно, учитывая характер Николая I, присутствовало и то, и другое. В эту ночь при умирающем императоре остались только императрица, цесаревич и Мандт. Мемуаристы в один голос утверждали, что сознание ни на минуту не покидало умирающего царя. А. Ф. Тютчева писала, что до часа ночи того дня, когда скончался царь, он не сознавал опасности и так же, как и все окружающие, смотрел на свою болезнь, как на преходящее нездоровье.
Достоверность диалогов царя и М. Мандта подтверждается дневниковой записью от 18 февраля 1855 г. Л. В. Дубельта. Следует подчеркнуть, что Леонтий Васильевич Дубельт с 1839 г. занимал должность начальника штаба Отдельного корпуса жандармов, одновременно являясь управляющим III Отделением. Весьма информированный по своему служебному положению, Л. В. Дубельт записал в дневнике: «Около трех часов ночи Государь спросил доктора Мандта: „Скажите мне откровенно, какая у меня болезнь? Вы знаете, что и прежде я всегда вам приказывал предупреждать меня вовремя, если заболею тяжело, чтоб не упустить исполнения христианского долга“. – „Не могу скрыть перед Вашим Величеством, что болезнь Ваша становится серьезною; у Вас поражено правое легкое“. – „Вы хотите сказать, что ему угрожает паралич?“ – „Если болезнь не уступит нашим усилиям, то, конечно, это может последовать; но мы того еще не видим и не теряем надежды на Ваше выздоровление“. – „А, теперь я понимаю мое положение, теперь я знаю, что мне делать“. Отпустив доктора, Государь позвал наследника и спокойно сообщил ему о безнадежности своего положения» [778] .
778
Дубельт Л. В. Заметки и дневники. С. 272–274.
Отпевание императора Николая Павловича
Характер записей говорит о том, что даже шеф жандармов на момент смерти императора не располагал четкой картиной болезни, приведшей к его смерти. Вся ситуация восстанавливалась уже после смерти Николая I. Приведенные диалоги и медицинские термины говорят о том, что Л. В. Дубельт получил сведения от медиков непосредственно в день смерти императора. Видимо, это было связано с готовившимся к печати отчетом о ходе болезни императора. Вновь следует отметить, что заболевание царя не воспринималось всерьез даже в самом ближайшем окружении Николая I. Окончательный прогноз развития болезни определился в 3 часа ночи 18 февраля 1855 г.
18 февраля, к 4 часам утра, когда стало ясно, что надежды на выздоровление нет, Николай I исповедался своему духовнику Бажанову и причастился Святых Тайн «в полном присутствии духа и памяти» [779] . Затем, в 5 часов утра, император сам продиктовал депешу в Москву, в которой сообщил, что умирает, и простился с древней столицей. Тогда же послали фельдъегерей в Штутгарт, к великой княгине Ольге Николаевне, в Севастополь, к великим князьям Николаю и Михаилу, а также к «Его Величеству Королю Прусскому».
779
РГИА. Ф. 516. Он. 1 (125.2382). Д. 2.
Утром состояние царя продолжало ухудшаться. «Наступил паралич легких, и, по мере того как он усиливался, дыхание становилось более стесненным и более хриплым. Император спросил Мандта: „Долго ли еще продлится эта отвратительная музыка?“. Затем он прибавил: „Если это начало конца, это очень тяжело. Я не думал, что так трудно умирать“» [780] . Тогда же он вторично позвал к себе Никсу, старшего сына цесаревича. Александра Федоровна все это время находилась с детьми у постели мужа.
780
РГИА. Ф. 516. Оп. 1 (125.2382). Д. 2.