Люди зимы
Шрифт:
Но сегодня все шло наперекосяк. Тщетно Кэтрин пыталась начать работу над новой шкатулкой – все, что она ни делала, было не то и не так, а любое решение давалось ей с огромным трудом. Например, Кэтрин никак не могла сообразить, что лучше – использовать фотографию Гэри, как она поступила в предыдущей работе, или сделать похожую на Гэри крошечную куклу, которая будет сидеть за столиком напротив женщины с косой? И что поставить на сам столик, какие блюда? Выбрать меню для последнего обеда Гэри казалось ей делом очень ответственным и важным, ведь от этого зависит настроение. Что он ел в действительности, она не знала, как не знала и многого другого, а это означало, что при изготовлении шкатулки ей придется полагаться на свое воображение буквально
Правда, на протяжении всего утра Кэтрин отчетливо ощущала присутствие Гэри, который как будто следил за ее жалкими потугами создать реалистичную композицию – и высмеивал каждое принятое ею решение. Она чувствовала его запах, слышала его дыхание, ощущала в воздухе его тепло, но почему-то сегодня близость Гэри не становилась для нее источником вдохновения.
«Хотел бы я знать, что за ерундой ты тут занимаешься?» – Вертя в руках заготовку шкатулки, пока – увы – пустую, Кэтрин буквально услышала этот вопрос и машинально ответила на него вслух:
– Пытаюсь понять, почему последние слова, которые ты мне сказал в жизни, оказались ложью! – проворчала она сердито.
На самом деле ее беспокоила не только его последняя ложь, но и многое другое – то, что происходило незадолго до того, как Гэри отправился в свою последнюю, роковую поездку. Тогда она не придала этому особого значения, но теперь ей стало совершенно ясно, что муж что-то от нее скрывал.
За две недели до катастрофы они отправились на уик-энд в Адирондакские горы [7] . Стояла середина ноября, но осень уже обрядила леса в багрянец и золото, а воздух был насыщен предчувствием зимы. В путь они отправились на принадлежащем Гэри «Харлее», а ночевали в сельском доме в лесу. С тех пор, как умер Остин, они выбрались из города чуть ли не в первый раз, и Кэтрин возлагала на эту поездку большие надежды.
7
Адирондак – горный хребет на северо-востоке штата Нью-Йорк.
Они действительно неплохо провели время, сумев ненадолго забыть о своем горе. Сидя перед горящим камином, они потихоньку потягивали вино, болтали и даже шутили. Кэтрин рассмешила Гэри, когда сказала, что у владельца дома нос похож на свеклу, а он в свою очередь поддержал шутку, поочередно сравнивая их друзей и знакомых с теми или иными овощами. Кэтрин тоже не выдержала и расхохоталась, когда он сравнил ее сестру Хейзл с артишоком: ее голова с торчащими во все стороны волосами действительно напоминала овощ, и Кэтрин оставалось только гадать, как она – художник, который должен обладать и наблюдательностью, и воображением – не замечала этого раньше. Они смеялись, пока у них не заболели животы, а потом занялись любовью прямо на полу. Именно тогда Кэтрин подумала, что они сумели, наконец, пробиться на поверхность из мрачных пучин отчаяния и сделать глоток живительного воздуха. Теперь они не утонут – они найдут способ жить дальше без Остина, и может быть – только может быть – когда-нибудь у них будет еще один ребенок. Гэри сам заговорил об этом, заговорил первым еще накануне вечером.
«Ну, что ты думаешь?» – спросил он, и она кивнула, улыбаясь и плача одновременно.
«Может быть, – сказала она. – Может быть».
В эти два коротких дня она чувствовала себя так, словно их близость с Гэри, которая начала разрушаться после смерти сына, снова вернулась. И ей казалось, что у нее были ля этого основания. Втайне Кэтрин даже гордилась, что их брак оказался таким прочным. В конце концов, они оба пережили страшную трагедию, оба побывали в бездне, на самом дне, но сумели выдержать и выйти к свету – по-прежнему вместе, как супруги и как самые близкие друг другу люди.
По пути домой они ненадолго остановились у крошечной антикварной лавки. Там Гэри купил целую коробку старинных фотографий и ферротипов [8]
«Попробуем начать сначала, ты не против?»
В ответ Кэтрин поцеловала его так, как не целовала, наверное, с тех пор, когда они оба учились в колледже. Это был страстный, пьянящий поцелуй, от которого кружилась голова, а мир вокруг начинал казаться ярким и светлым, исполненным новых обещаний. Они сумеют начать все сначала, думала Кэтрин, разглядывая костяное кольцо у себя на пальце. Ведь иначе просто не может быть.
8
Ферротипия (тинтайп) – один из видов моментальной фотографии на жестяных пластинках, покрытых асфальтом и коллодием. Ферротипия была разработана в США в XIX веке, когда многие фотографы работали на ярмарках и карнавалах. Новый упрощённый процесс позволял получать фотографии спустя несколько минут после съемки.
Но когда они вернулись из своей поездки, Кэтрин почувствовала, что что-то не так. Гэри снова начал отдаляться, еще сильнее замкнувшись в себе. По утрам он куда-то уходил – очень рано, а вечером допоздна засиживался в своей студии, которую отгородил в глубине их квартирки на чердачном этаже. Когда же Кэтрин спрашивала, над чем он работает, Гэри только качал головой. «Ни над чем», – говорил он, но она с каждым днем верила ему все меньше. Тем не менее, Кэтрин не оставляла попыток вернуть ту близость, которую она ощутила во время их уик-энда в Адирондакских горах. Она готовила его любимые блюда, предлагала съездить еще куда-нибудь пока позволяет погода, упрашивала рассказать какую-нибудь историю о людях, изображенных на фотографиях, которые он реставрировал. Когда-то Гэри очень любил выдумывать подобные истории, но в этот раз он отвернулся и сказал:
«Сейчас я ничего не реставрирую, детка. И вообще, мне не до фотографий».
Так чем же он занимался, ночами напролет просиживая у себя в студии, запершись на ключ и включив на полную мощность музыку, от которой пол ходил ходуном?
Маленькое костяное колечко, которое он ей подарил, Кэтрин носила, не снимая. Оно напоминало ей о двух счастливых днях, которые они провели в маленькой лесной хижине. Больше всего на свете ей хотелось пережить что-то подобное еще раз, но Гэри продолжал держаться отчужденно, почти холодно.
Кэтрин очень боялась, что муж снова замкнется в себе, снова уйдет в тот беспросветный мрак, в котором он жил с тех пор, как умер Остин. В таком состоянии Гэри переставал быть похожим на человека, которого она знала и любила. Он утрачивал волю, слишком много пил, становясь одновременно и чрезмерно ранимым, и склонным к безумным вспышкам ярости, во время которых мог уничтожить дорогое фотооборудование стоимостью несколько тысяч долларов или расколотить вдребезги их телевизор с большим экраном. Однажды, примерно через два месяца после смерти Остина, Гэри перебил все бокалы в кухне, а потом попытался вскрыть себе вены осколком стекла. К счастью, он не задел никаких крупных сосудов, так что кровотечение было не сильным, но она все равно испугалась – ведь в другой раз Гэри мог и преуспеть в своем намерении покончить с собой.
«Гэри, дорогой, – сказала она так спокойно, как только смогла в данных обстоятельствах, – положи, пожалуйста, стекло. Прошу тебя, положи!»
И она шагнула вперед, но муж посмотрел на нее так, словно видел впервые в жизни, да и Кэтрин, по совести говоря, тоже не узнавала Гэри в эти минуты. В его глазах не было ни малейшей тени того человека, которого она полюбила и за которого вышла замуж.
«Гэри?!» – снова окликнула она, словно пытаясь пробудить его от кошмара. Но он внезапно двинулся ей навстречу и взмахнул рукой с зажатым в ней стеклянным осколком. Кэтрин не стала ждать, что будет дальше, и в ужасе выбежала из квартиры.