Люди
Шрифт:
— Отлично, — сказала Мэри, почти не соображая, что говорит.
— Меня прямо распирает, — сказала Дария. — Это такздорово!
Мэри улыбнулась. Ещё бы!
— Ладно, не буду вам больше докучать, — сказала Дария. — Просто хотела поделиться. Потом ещё позвоню.
— Пока, — сказала Мэри.
— Пока, — повторила Дария и отключилась.
Мэри попыталась положить трубку, но у неё тряслись руки, и она не сразу попала трубкой в гнездо.
Ещё одно изнасилование.
Ещё один насильник?
Или…
Или это животное, этот монстр, о котором она не сообщила в полицию, нанёс новый удар?
Мэри почувствовала, как её желудок завязывается узлом, словно в быстро снижающемся самолёте.
Чёрт. Чёрт возьми!
Если бы она сообщила об изнасиловании — если бы полиция насторожилась, если бы университетская газета…
Прошло несколько недель со времени нападения на неё. Нет причин считать, что насильник тот же. Но, с другой стороны, сколько длится у насильника восторг, подъём, вызванный удачным нападением? Сколько ему потребуется на то, чтобы набраться смелости — злобной, сжигающей душу смелости — и решиться на новое преступление?
Мэри предупредила Дарию. Не только сейчас, гораздо раньше, в е-мэйле из Садбери. Но Дария — лишь одна из тысяч женщин в Йоркском университете, одна из…
Мэри преподавала на кафедре женских исследований, она была знакома с феминистской фразеологией: все взрослые люди женского пола — это женщины и только женщины. Но Мэри тридцать девять — её день рождения пришёл и прошёл никем незамеченный — а в Йоркский принимают с восемнадцати. О, первокурсницы — тоже женщины… но они ещё и девушки, по крайней мере, по сравнению с Мэри; многие из них впервые оказались вдали от дома, только-только начинают свой жизненный путь.
И этот зверь охотится на них. Зверь, которому она сама дала уйти.
Мэри снова посмотрела в окно, но в этот раз она была рада, что Торонто отсюда не разглядеть.
Некоторое время спустя — Мэри представления не имела, какое именно — дверь её лаборатории приоткрылась, и в неё просунулась голова Луизы Бенуа.
— Мэри, как насчет пообедать?
Мэри повернулась к ней вместе с креслом.
— Mon dieu! — воскликнула Луиза. — Qu’est-ce qu’il y a de mal?
Мэри знала французский достаточно, чтобы понять вопрос.
— Нет, ничего. А что такое?
Луиза перешла на английский; её голос звучал недоверчиво:
— Ты плакала.
Мэри автоматически поднесла руку к щеке, и сразу одёрнула. Она почувствовала, как её брови полезли на лоб.
— О! — тихо выдохнула она, не зная, что и сказать.
— Что случилось? — снова спросила Луиза.
Мэри глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Луиза была самым близким ей человеком во всех Соединённых Штатах. А Кейша, консультант Центра помощи жертвам изнасилований, с которой она разговаривала в Садбери, как будто находилась во многих световых годах отсюда. Но…
Но нет. Она не хочет об этом говорить; она не хочет рассказывать о своей боли.
Или своей вине.
И
— Ничего, — сказала она, наконец. — Просто… — Она нашарила на столе пачку вегманcовских [27] салфеток и вытерла лицо.
Луиза понимающе кивнула, словно Мэри призналась ей в каком-нибудь — как бы она это назвала? В каком-нибудь affaire de coeurс несчастливым финалом. Мэри подозревала, что у Луизы было множество таких романов.
27
Wegmans Food Markets — региональная сеть супермаркетов, базирующаяся в Рочестере.
— Мужчины, — согласилась Луиза, закатывая глаза к потолку. — Ты не можешь жить с ними, и не можешь жить без них.
Мэри хотела было кивнуть в знак согласия, но… она слышала, что в мире Понтера всё не так, как сказала Луиза. И потом, Мэри не какая-нибудь школьница — впрочем, как и Луиза.
— Это из-за них мире столько проблем, — сказала Мэри.
Луиза кивнула и на это, и, по-видимому, уловила смену акцентов.
— Женщины определённо реже устраивают теракты.
Мэри была вынуждена согласиться с Луизой, но…
— Но проблемы не только от заграничных мужчин. От здешних тоже — и в Америке и в Канаде.
Брови Луизы озадаченно изогнулись.
— Что случилось? — спросила она.
И Мэри, наконец, ответила, пусть и не полностью.
— Мне звонила подруга из Йоркского университета. Сказала, что в кампусе было изнасилование.
— О Господи, — сказала Луиза. — Кто-то знакомый?
Мэри покачала головой, хотя и понимала, что не знает ответа. Боже, подумала она, а что если это и правда кто-то знакомый — кто-то из тех, кого она учила?
— Нет, — сказала Мэри, словно покачивание головой недостаточно чётко передавало смысл ответа. — Но я сильно расстроилась. — Она посмотрела на Луизу — такую молодую, такую красивую — и опустила взгляд. — Это так ужасно.
Луиза кивнула, и то был такой же мудрый кивок видавшей виды женщины, как и в первый раз, будто Луиза — у Мэри при этой мысли скрутило желудок — будто она знала, о ком Мэри сейчас говорила. Но Мэри не могла это выяснить, не раскрыв свою историю, а к этому она была не готова — по крайней мере, пока.
— Мужчины могут быть такими ужасными, — сказала Мэри. Это прозвучало легковесно, по-бриджитджонсовски, но это была правда.
Правда, гори оно всё в аду.
Глава 15
Понтеру Боддету и Тукане Пратт было присвоено (или подтверждено — в зависимости от юридической интерпретации) канадское гражданство в здании канадского парламента во второй половине того же дня. Церемонию проводил лично федеральный министр гражданства и иммиграции в присутствии журналистов со всего мира.