Люди
Шрифт:
И всё же Мэри ощущала тепло. Она обнаружила, что её взгляд забегал, глядя на что угодно, только не в золотистые зрачки Понтера. Она посмотрела на светящиеся указатели этажей, на которых находятся все пять лифтов; потом на объявление в рамке над кнопкой вызова, напоминающее о позднем завтраке в воскресенье; на инструкцию для пожарных.
Приехал один из лифтов, его дверцы разъехались, издав звук вроде барабанной дроби. Понтер галантно предложил Мэри войти первой, и Мэри вошла в кабину и помахала на прощание Карлосу, который с серьёзным видом кивнул. Понтер вошёл вслед за ней и осмотрел панель управления. Он уже хорошо различал цифры — неандертальцы,
Мэри хотела бы, чтобы её комната не располагалась бы на том же этаже. Она уже рассказывала Понтеру, почему здесь нет тринадцатого этажа. Но если бы он тут был, то она, наверное, предпочла бы жить на нём. Ей всё равно — она не суеверна. Хотя, подумала она, Понтер определённо сказал бы, что это не так. С его точки зрения и вера в Бога — суеверие.
Так вот, если бы она жила на другом этаже — на любомдругом этаже — то их расставание получилось бы коротким и любезным. Просто помахать ручкой и услышать «Увидимся завтра» от того, на чей этаж лифт прибудет первым.
Угловатая светодиодная «8» над дверями потеряла сегмент, превратившись в «9».
Но сейчас,подумала Мэри, простым «увидимся» не обойдёшься.
Она почувствовала, как лифт остановился, и двери разъехались в стороны. За ними ожидал агент Бурштейн. Мэри кивнула ему. Она втайне надеялась, что он пойдёт за ними по коридору, но он, похоже, посчитал разумным остаться возле лифтов.
Итак, Понтер и Мэри шли по коридору, минуя нишу с льдогенератором, а потом комнату за комнатой, пока…
— Ну, — сказала Мэри ощущая, как забухало сердце, и полезла в сумочку за ключ-карточкой, — это моя.
Потом посмотрела на Понтера. А Понтер посмотрел на неё. Он никогда не доставал ключ заранее — он вспоминал о нём в самый последний момент, пришелец из мира, в котором немногие двери имеют замки, да и те открываются по сигналу с компаньона.
Понтер молчал.
— Ну так, — неловко продолжила она, — тогда спокойной ночи?
Понтер, по-прежнему молча, протянул руку и взял у неё ключ-карту. Он прижал её к замку и дождался, пока замигает светодиод. Потом он повернул ручку и широко распахнул дверь.
Мэри обнаружила, что смотрит ему через плечо, проверяя, пуст ли коридор. Конечно, там был неизменный эфбээровец. Перед ним тоже, конечно, было неловко, но, по крайней мере, это не один из палеоантропологов.
Рука Понтера тем временем медленно и плавно заскользила по руке Мэри к её плечу. Потом она так же мягко скользнула по её щеке, убирая за ухо прядь волос.
А потом это, наконец, случилось.
Его лицо приблизилось к её лицу, его губы коснулись её губ, и Мэри ощутила, как по телу растекается волна удовольствия. Его руки теперь обхватывали её, и она обхватила его, и…
Мэри не могла сказать определённо, кто кого вёл, но они, боком, словно в танце, не размыкая объятий вошли в номер, и Понтер захлопнул дверь движением ноги.
Потом Понтер резко присел и подхватил Мэри на руки, а потом понёс её, словно младенца, мимо двери в ванную к королевских размеров кровати и осторожно уложил на покрывало.
Сердце Мэри заколотилось ещё сильнее. Так оно не билось уже двадцать лет, с того первого раза с Донни, когда её родители уехали на выходные.
Понтер секунду
На мгновение Мэри представила себе сцену вроде тех, что она много раз видела в кино, но ни разу не испытывала в реальной жизни: как одежда магическим образом сползает с их тел по мере того, как они, сцепившись, катаются по простыням.
Но так, конечно, не бывает. Мэри вдруг осознала, что Понтер не имеет ни малейшего понятия о том, как расстёгиваются пуговицы и совершенно в них запутался, хотя ей и нравилось, как костяшки его пальцев упираются ей в грудь.
Мэри надеялась, что она сама справится лучше — во время покушения Хак объяснил ей, как расстёгиваются застёжки на неандертальской одежде. Правда, в прошлый раз она это делала при свете дня. Сейчас же они с Понтером были практически впотьмах. Никто из них не включил свет, когда они входили в номер; комната освещалась лишь светом, проникающим с улицы через окна, тяжёлые коричневые занавеси на которых не были задёрнуты.
Они перекатились так, чтобы Мэри оказалась наверху. Она подтянулась и уселась Понтеру на грудь, а потом нащупала верхнюю пуговицу блузки. Она расстегнулась без усилий. Мэри взглянула вниз и разглядела на фоне выглядывающего из-под блузки бледного треугольника своей кожи маленькое золотое распятие — то, которое она купила взамен отданного Понтеру.
Она расстегнула вторую пуговицу, и блузка распахнулась ещё шире, открывая верхнюю часть простого белого лифчика.
Мэри взглянула на Понтера, пытаясь прочитать выражение его лица, но он смотрел на её грудь, и выступающее надбровье не давало рассмотреть глаза. Смотрит он с удовольствием, или в смятении? Она понятия не имела, насколько грудасты обычно неандертальские женщины, но если судить по Тукане Прат, у них на теле много волос, тогда как на груди Мэри волос нет вообще.
А потом, в полутьме, она услышала, как Понтер произнёс своим собственным голосом:
— Ты так прекрасна.
И Мэри ощутила, как беспокойство и неуверенность утекают из её тела. Она расстегнула оставшиеся пуговицы, а потом потянулась руками за спину и расцепила застёжку лифчика. Он соскользнул с её грудей, и руки Понтера скользнули вверх по её животу, дотянулись, накрывая их, взвешивая в ладонях. А потом он потянул её вниз, и его широкий рот нашёл её левую грудь, и Мэри ахнула, когда вся она уместилась у него во рту, а его язык начал её поглаживать и ласкать.
А потом он переместился к правой груди, и его язык прочертил влажную полосу по ложбинке между ними, и она почувствовала, как он зажал губами правый сосок и мягко за него потянул, и Мэри ощутила, как волны электричества пробегают вверх-вниз вдоль позвоночника.
Несмотря на то, что Понтер всё ещё был полностью одет, она ощутила бёдрами его эрекцию. Ей вдруг страшно захотелось увидеть её; она уже видела его голым, когда они находились на карантине в доме Рубена Монтего, но только в спокойном состоянии. Она приподнялась на руках — её сосок выскользнул у него из губ — и сдвинулась ниже по его торсу так, чтобы руки оказались на уровне пояса. Однако тут же пришла в замешательство — она понятия не имела, как расстёгиваются его штаны. Медицинский пояс Понтер сбросил, как только они вошли в комнату, но на штанах не было никаких застёжек, хотя ткань на нужном месте выразительно оттопыривалась.