Людишки

Уэстлейк Дональд Эдвин

Кстати сказать, доктор Делантеро очень точно описал процесс гибели планеты. Вскоре выяснится, что он был прав, предсказывая поведение капли антиматерии на полулаборатории в Грин-Медоу, хотя вряд ли ему удастся в полной мере насладиться своим триумфом.

В конце концов Вселенная – Его детище, и Он вправе забавляться ею, сколько заблагорассудится, внося изменения и уточнения, пока ему не покажется, что «это есть хорошо весьма». (В сущности, он так и делает, но столь редко, что подобные случаи люди относят к разряду «чудес». На этот раз ради чистоты эксперимента

всякие чудеса запрещены.)

Как бы то ни было, громадная часть мироздания еще не познана людьми, и в пределах этой terra incognita Господь волен творить все, что захочет, не прибегая к чудесам. Человеческая наука вплотную приблизилась к созданию антиматерии и выдвинула две более или менее равновероятные теории. Капля антиматерии на полу вполне могла бы повести себя в полном соответствии с предсказаниями доктора Филпотта и бесследно исчезнуть. И, с той же степенью вероятности, погубить планету, целиком обратив ее в антиматерию.

По земным понятиям, подтверждение той или иной теории не может считаться чудом. Обе точки зрения вполне могли бы лечь в пласт человеческого знания, не нарушив при этом строение наблюдаемой действительности. И хотя я не имею ни малейшего понятия, какая из двух теории была верна до сих пор, я тем не менее твердо знаю, какая из них подтвердится в решающий момент.

А как же иначе? Ведь я затем и прибыл на Землю, чтобы превратить этот мир и всех его обитателей в маленький безжизненный шарик.

35

В конце концов выяснилось, что школьный автобус проще угнать, чем захватить во время доставки работников на станцию. Оказалось, что автобусы подбирают сотрудников не у домов, а на специально оборудованной стоянке в четырех милях от города. К тому же каждый автобус должен был везти вооруженного охранника. Автобусы принадлежали огромной транспортной компании, обслуживавшей значительную часть общественных организаций и учебных заведений этого района штата Нью-Йорк, а на собственной, почти не охраняемой стоянке компании, как правило, торчало не менее половины ее автобусов, которым не нашлось применения.

Демонстрации продолжались уже несколько месяцев, а забастовка – несколько недель, и жизнь участников событий вошла в новую, ставшую привычной колею; каждому, кто появлялся у ворот Грин-Медоу, отводилась своя хорошо выученная роль: демонстрантам и забастовщикам, руководящему персоналу и полиции, охране, журналистам и, конечно же, желтым школьным автобусам с самыми разнообразными надписями на бортах и неизменным названием владельца, «Келли транзит», начертанным на дверях зелеными буквами, а также его эмблемой в виде трилистника. За рулем автобусов чаще всего сидели женщины, а охранники носили темно-синие мундиры частной сыскной компании. Порой автобусы въезжали на территорию станции почти пустыми и, уж во всяком случае, никогда не бывали забиты до отказа.

– Вы действительно хотите захватить электростанцию? – спросил Григорий.

– Еще бы, ведь это моя

идея, – ответил Фрэнк.

– Мне терять нечего, – заметил Григорий. – Но если поймают вас…

– Черта с два, – отрезал Фрэнк. – Победив или проиграв, я нипочем не дамся им в руки. Я это твердо себе пообещал.

– Зачем? На что вы рассчитываете?

– Деньги. – Фрэнк ухмыльнулся. – Я парень простой, с меня хватит и зелененьких. Вы можете болтать сколько угодно, пугать мир, привлекать всеобщее внимание, меня это не волнует. Они не получат станцию, пока я не возьму свое. Иначе им придется крепко пожалеть.

Фрэнк был профессионалом и приступил к операции с полным знанием дела. Он съездил в Нью-Йорк к театральному костюмеру и взял напрокат полицейскую форму. Потом он отправился в Нью-Гэмпшир и приобрел в трех ломбардах три пистолета, два из которых оторвали бы руки всякому, кто рискнул бы ими воспользоваться, но это не имело значения. Эти пистолеты были нужны только для маскарада. Третий был в рабочем состоянии, но не годился для прицельной стрельбы, этот пистолет предполагалось использовать как пугач.

Вернувшись в Стокбридж, Фрэнк порылся в груде брошенной Джеком Остоном старой одежды и отыскал в ней дряхлые застиранные темно-синие рабочие брюки и рубашку из красной шотландки. Потом он сходил в магазин канцтоваров, приобрел блокнот на дощечке и стопку чистых бланков, один день не побрился и в таком виде отправился в «Келли транзит». Побродив по огромной стоянке, он торопливо подошел к окошку диспетчера, заглянул в блокнот и заявил:

– Мне нужен автобус номер 271.

Было полпятого вечера, рабочий день диспетчера подходил к концу, и, что более важно, через полчаса на Грин-Медоу должна была заступать очередная смена. Если все пойдет по плану, автобус номер 271 прибудет к воротам станции первым.

Диспетчер оторвался от кроссворда, поднял глаза и спросил:

– Чей заказ?

– Гараж Хайятта, – отозвался Фрэнк, делая вид, будто ему совершенно наплевать, дадут автобус или нет.

– Кажется, двести семьдесят первый в рейсе, – сказал диспетчер.

Нужный автобус был на месте; Фрэнк заметил номер, пока расхаживал по площадке. И тем не менее он пожал плечами и ответил:

– Мне это до лампочки, приятель. Поеду назад в гараж, – и пошел прочь.

– Эй! Эй! Постойте! Я должен проверить!

Фрэнк остановился, оглянулся и процедил:

– Так пошевеливайтесь, дружище. Мне еще домой ехать.

– Сейчас поглядим. – Диспетчер просмотрел ведомости и сказал: – Да, он здесь. Стоит где-то поблизости. Подождите минутку, – с этими словами он повернулся к Фрэнку спиной и принялся изучать ряды ключей, висевших на стене. Потом он оторвал задницу от стула и, тяжело ступая, пошел к двери. – Сейчас посмотрим, – добавил диспетчер, перебирая бирки ключей. В конце концов он прищурился и обвел взглядом площадку, забитую автобусами. – Двести семьдесят первый должен быть где-то поблизости, – пробормотал он.