Людоед, который объелся (сборник)
Шрифт:
— Где вы будете жить? Здесь, в городе?
— Нет, в домике на озере. Так будет лучше. Сегодня У нас... четверг, не так ли?
Она кивнула.
— Итак, через неделю, в Хьюстоне? Вам удастся провернуть все за неделю?
— Да... А вы сможете к тому времени забрать пленку У вашего друга?
— Думаю, что да.
Я направился к двери, но остановился.
— Во всяком случае, я буду поддерживать с вами телефонную связь. Да, еще одно. Было бы неплохо, если бы вы немного успокоили
Она ничего не ответила. Я вышел из дома и сел в машину. Выезжая из города, я остановился у продовольственного магазина, чтобы купить всякую провизию и дюжину бутылок пива, рулон пленки, которой обертывают продукты. Кроме того, я приобрел двадцать пять килограммов льда. Завернув его в старое покрывало, я поехал к озеру.
Когда свернул на проселочную дорогу, не было еще и десяти часов. Проехав километров шесть, я углубился в небольшой сосновый лесок, росший на возвышенности, и вскоре заметил то, что уже давно искал,— дорожку, ведущую к моему дому.
Я свернул на нее, проехал какое-то расстояние и остановился. Вокруг — ни души. Лишь тихо шуршала под ногами сухая хвоя.
Вынув из кармана кассету, я тщательно обернул ее пленкой, чтобы не отсырела, заклеил липкой лентой и вышел из машины, захватив с собой маленькую лопатку.
Слева от машины я увидел старый пень, покрытый мхом. Осторожно вырыв около него ямку, опустил туда пакет с кассетой, утрамбовал землю и посыпал это место хвоей. Никто никогда не сможет найти этот пакет. После этого я снова сел в машину и направился к озеру.
Домик Джорджа прятался в глубине полянки, под сенью дубов. Я растопил печку, сжег копию письма и остатки бумаги для пишущей машинки, спрятал машинку и магнитофон в ящик и отнес их в машину.
После этого спустился к озеру и вымылся, потом убрал привезенные мной продукты, поел и растянулся на маленьком диване. Немного полежал, покуривая, а потом незаметно заснул.
До сих пор не знаю, что именно меня разбудило, но когда я открыл глаза, то увидел, что рядом со мной сидит Джулия Кеннон и смотрит на меня.
— Добрый день,— сказал я.
— Добрый день.
— Вы давно здесь?
— Несколько минут.
Кроме нее, в комнате никого не было. Перед домиком, около машины, которую я хорошо видел из окна, тоже никого.
— А где этот медведь?
— Какой медведь?
— Телланд.
— Не знаю.
Время уже перевалило за полдень, и на лужайку падали тени от деревьев. На миссис Кеннон была темная плиссированная юбка и белая шелковая блузка с длинными рукавами и широкими манжетами. На ногах — нейлоновые чулки и босоножки.
— Вы выглядите
Она ничего не ответила.
— Не обращайте внимания на мои слова,— продолжал я.— И не обижайтесь. Спросонок я могу ляпнуть всякое.
Она молча протянула мне сигареты. Закурили.
— Спасибо,— поблагодарил я.
— Вы очень примитивны,— сказала она.— И у вас на уме только одно.
Я приподнялся и оперся на локоть.
— А разве это плохо?
Она пожала плечами.
— О чем вы думаете? — спросил я через некоторое время.
— Ни о чем.
Она села на стул, подобрав юбку.
— Как насчет денег?
— Я позвонила маклеру в Хьюстон и объяснила ему, какие акции следует продать. Сумма, вырученная от продажи, будет положена в банк на мой счет во вторник.
— Вот и отлично. А встретимся в четверг утром. Договорились?
Она кивнула.
— Я буду в отеле «Рид».
— Одна?
— Разве это вас касается?
— Еще как! Мне совсем не хочется видеть там Телланда. Ведь мне придется возвращать вам кассету, а я отлично помню, какая участь постигла бедного Пурвиса.
— Да, вы все продумали...
— Я отлично понимаю, в какой нахожусь ситуации, так что давайте не будем больше об этом. И сделаем так. Телланд должен оставаться в своем магазине. Перед тем как приехать к вам, я позвоню ему по телефону. Если не услышу его голоса, я не покажусь.
— Против этого мне трудно что-либо возразить. Магнитофон будет с вами? Ведь мне надо прослушать плен-ку.
— Конечно! Вы отдадите мне деньги только после того, как убедитесь, что это именно та самая пленка.
— Договорились.— Несколько секунд она задумчиво . смотрела на меня.— Вы жестокий человек.
— Жить как-то надо.
— Вы далеко пойдете! Это ваш дебют? Я имею в виду шантаж.
— Это просто борьба за существование.
— Должна признаться, что боретесь вы мастерски.
— Спасибо за комплимент... Вы знаете, что у вас очень красивые ноги?
— А вам не кажется, что вы нагло себя ведете?
— Разве? Нет, я всего лишь бессовестный шантажист. Но зато в газетах до сих пор еще нет ваших фотографий.
Она посмотрела на меня своими темными глазами — долго и внимательно.
— Не пытайтесь острить. Вы ведь и на самом деле не чувствуете себя смущенным.
— Нет. Я же говорил вам, что я законченный подлец.
— Ну что ж, это по крайней мере честно.
— Мир — это джунгли. Вас вышвыривают туда совершенно голым, а лет этак через шестьдесят кладут в ящик. Поэтому каждый должен устраиваться, как может.
Она улыбнулась насмешливо.
— Смотрите-ка, а у вас и мысли появились, правда, в эмбриональном состоянии. Вы что нигилист?