Людоед, который объелся (сборник)
Шрифт:
— Мистер Уилз, мы, конечно, составляем меньшую часть того клуба, о котором я упомянул,— начал он мягко.— Но мы оказались в таком положении, что имеем право действовать в этой крайней ситуации от лица всех членов.
— В крайней ситуации? — переспросил Джон.
— Переходите к делу, Осман! — резко сказала миссис Хейвен и повернулась к Джону.— Разумеется, нет никакого клуба и нет никаких членов. Но мы с вами, как, впрочем, и многие другие, на острове людоеда. Возможно, в данном случае людоед съел лишнее, но это слабое утешение для тех, кто попал к нему в суп.
— Меня еще не лишили слова? — невозмутимо
— Конечно нет! Я же сказала — переходите к делу.
Неподвижная белозубая улыбка обратилась к Джону.
— У миссис Хейвен очень богатое воображение, мистер Уилз! Людоед, о котором она говорит, это, конечно, Мун. Остров людоеда — его мир, в котором живем и мы, нравится нам это или нет. Вы, дорогой Уилз, двенадцать лет были одним из ингредиентов в суповом котле нашего людоеда. Мун ел вас так же, как и нас...
— Осман! — прогудела миссис Хейвен.
— Я лишь пытюсь объяснить мистеру Уилзу смысл вашей метафоры, дорогая!
— Ну ладно! Ближе к делу.
— Так вот. Ситуация такова: похоже, кто-то из членов клуба — смею вас уверить, нам совершенно неизвестный — восстал. Развивая метафору миссис Хейвен, можно сказать, что один из ингредиентов в супе оказался неудобоваримым.
— Осман!
— Простите, дорогая! Вы нарисовали такую забавную картинку, что мне невольно хочется продолжать в том же духе. Итак, говоря прямо, сэр: кто-то намерен убить Обри, как мне кажется, в день его рождения, в субботу. В том, чтобы убить его именно в этот день, есть нечто символическое. И если бы этот неизвестный преуспел, то и вы, и я, и миссис Хейвен, и многие другие имели бы, на первый взгляд, все основания устроить свой собственный праздник. Мы ведь все давно желаем Обри смерти. Но — есть одно большое «но», мистер Уилз!
Жара и вся эта словесная вязь мешали Джону сосредоточиться. Страшно хотелось курить.
— Пожалуйста, курите, мистер Уилз,— сказала миссис Хейвен, будто прочитав его мысли. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Сам того не сознавая, он все это время теребил влажными пальцами пачку сигарет.
— Наша проблема — время, мистер Уилз.— Голос Гамайэля, казалось, доносился издалека. Этот ровный, плавный голос как будто гипнотизировал.— Если Обри будет убит в субботу вечером, очень многие из нас окажутся беззащитными. Наш людоед не оставит нас в покое, даже если умрет от несварения желудка!
— Осман! — Старая миссис Хейвен направила на Джона костлявый палец.— Пока вы не запутались во всем этом, Уилз, я задам вам один прямой вопрос. Нет, два вопроса! Вы здесь для того, чтобы убить Обри Муна? И если да, то делаете вы это по собственному желанию или как чей-то агент?
Джон помолчал, собираясь с мыслями. Вот оно! То, на что надеялись он и Харди. Вполне вероятно, что эта сумасшедшая старуха, живущая за двести тысяч долларов на куче старья, и ее восточный друг — именно те заговорщики, которые втянули его и Памелу Прим в эту историю.
Джон решил действовать осторожно.
— И вы думаете, что я признаюсь почти незнакомым людям в намерении убить человека? — сказал он.
— Я надеюсь на ваш здравый смысл! — резко произнесла миссис Хейвен. Ее пальцы, на которых сверкали бриллианты, нетерпеливо дрожали.— Я знаю про вас все, Уилз! И про вашего отца, и про то, что сделал с вами обоими
— Значит, вы, мистер Гамайэль, и вы, миссис Хейвен, стремитесь защитить Муна? — сказал Джон медленно, обдумывая свои слова.
Глухой звук, похожий на рычание, вырвался из груди старухи.
— Будь он проклят! К черту Обри! Пусть он сдохнет от рака печени и три черные собаки осквернят его могилу! — Она вся тряслась от ярости.
Джон непонимающе уставился на нее.
Голос Гамайэля ворвался в эту бурю эмоций, как сладкий сироп.
— Короче, мистер Уилз! Обри Муна уже много лет готовят к внезапной насильственной смерти. Если этого не случилось, то лишь потому, что большинство из нас поняли — как только он умрет, все, что должно было оставаться тайным, станет явным. Обри позаботился о том, чтобы ни один из нас не избежал наказания!
— Ящик Пандоры,— пробормотала миссис Хейвен. Ее порыв, казалось, истощил ее силы. Голова откинулась на спинку кресла, темные накрашенные веки сомкнулись.
— Вы не верите, мистер Уилз? — В голосе Гамайэля зазвучали ледяные нотки.— В настоящий момент я, например, имею возможность оказать услугу моей родине. Я не могу действовать в открытую. Не смею! Если бы Мун узнал, он бы уничтожил меня с поистине дьявольским удовольствием. Многие недели я стараюсь пробиться к нему, чтобы заключить с ним нечто вроде сделки, окончательного соглашения. Он смеется надо мной и не желает говорить даже по телефону. Если я хочу сделать то, что принесет счастье моему народу, я должен сделать это тайно и исчезнуть отсюда так, чтобы он не узнал. Вечная секретность — и вечный страх, что он все равно окажется хитрее и проницательнее, чем я...
— Такой он и есть,— пробормотала миссис Хейвен.— Всегда хитрее и проницательнее любого из нас.
— Мы обратились к вам так прямо, мистер Уилз, только потому, что у нас очень мало времени,— сказал Г амайэль.— Меньше ста часов. Если вы затеваете что-то свое,— может быть, воспользовавшись чьим-нибудь планом,— мы хотим показать вам, какие бедствия ваш поступок принесет множеству людей, столь же невинных, как вы и ваш отец! Если вы действуете от кого-то, кто подкупил мисс Прим, если, возможно, вас самого подкупили...— Его предположение прозвучало как вопрос.
Однако его толкают не в ту сторону: пытаются заставить отказаться от действия!
— Допустим, я чей-то агент,— сказал Джон.
— Вы должны познакомить нас с вашим хозяином! — В голосе Гамайэля уже не было ни мягкости, ни вкрадчивости. Этот маленький смуглый человек вдруг показался страшным и опасным.— Я сочувствую вашему хозяину. Его довели до крайности. Но он действует как безумный! Ему на всех наплевать! И на вас тоже, Уилз, ведь он предаст вас, как только дело будет сделано. Полиция должна на ком-то отыграться?!..