Людоед на первом этаже
Шрифт:
– О, надеюсь, она не слишком мучилась! – вздохнула она.
У Дугласа, видимо, что-то застряло в горле: он кашлял так, что, казалось, сейчас взорвется.
Людоед удивленно посмотрел на Гвинни.
– Так что остаются мальчики. Кто из вас хочет составить компанию Джонни в качестве официанта?
Дуглас поднял взгляд слезящихся глаз и твердо объявил:
– У меня куча домашней работы в эти дни.
Пока Каспар пытался отвлечься от ужасной кончины трубки и придумать подходящий предлог, Малколм сказал:
– Футбол. У меня футбольный матч.
– Да, у нас у обоих в среду,
– Очень удобно, - сказал Людоед, выдыхая голубой дым.
Трубка внезапно начала издавать необычный звук. Она явно еще не умерла, и это сильно их расстроило. Звук напоминал урчание и скрежет. Каспар подумал, что это, наверное, предсмертный хрип бедняжки, но он продолжался и продолжался, и был слишком уж безмятежным для предсмертного хрипа. Гвинни поняла первая.
– Трубка! Она мурлычет! – сказала она почти так же громко, как кашлял Дуглас.
Джонни и Каспар испытали громадное облегчение.
– Не совсем, - сказал Людоед. – Они производят такой звук, когда нуждаются в чистке. Ну, раз вы трое не можете решить, предлагаю кинуть жребий.
Дуглас оправился от кашля и хрипло произнес:
– Мне нужны два добровольца: ты и ты.
Людоед одарил его неприятным взглядом поверх мурлычущей трубки.
– Ну, это выглядит именно так, разве нет? – сказал Дуглас.
Не ответив, Людоед достал монету и крутанул ее.
– Орел или решка, Каспар?
Малколм выиграл в жеребьевке и казался весьма удрученным своей победой.
– Советую тебе выглядеть не таким счастливым, - заметил Людоед. – Наши гости вполне могут съесть тебя.
После чего он в облаке дыма ушел вниз, с по-прежнему счастливо мурчащей трубкой во рту.
– Да елки-палки! – воскликнул Малколм.
– Тьфу, проклятье! – вторил ему Джонни.
– Не повезло, - весело сказал Дуглас. – Прошу прощения, что мы вот так вломились, но наша комната в данный момент в некотором беспорядке, и мы не хотели, чтобы он зашел туда.
– Думаю, они сделали новое открытие, - сказал Джонни, когда они с Каспаром ложились спать. – Интересно, какое. Я знаю, что попробую в следующий раз.
– Что? – спросил Каспар.
– Невидимость. Меня ведь не смогут заставить быть официантом, если я стану невидимым, правильно?
Глава 10
К утру понедельника ириски доели свитера Гвинни и еще больше увеличились в размерах. В итоге все-таки пришлось отдать им зеленый свитер Каспара, чтобы занять их на время, пока мальчики в школе. И когда после уроков Джонни примчался в комнату, стремясь приступить к поискам невидимости, к своему величайшему неудовольствию он обнаружил, как одна из ирисок пытается сбежать и уже наполовину проползла под дверью. Он подобрал ее – не без труда, поскольку теперь она походила на длинный тяжелый ремень – и отнес обратно в коробку.
Джонни рассказал об этом Каспару, и Каспар чувствовал, что это грозит неприятностями. Зеленый свитер почти закончился. Они забаррикадировали дыру под дверью, согнув комиксы и приколотив их гвоздями к низу двери. Пока Людоед кричал с первого этажа, вопрошая, что это за шум, а они пытались
Запах привел их к банкам из-под печенья, и Джонни снял одну из крышек.
– Думаю, они умерли, - произнес он, грустно глядя на неподвижный пластик.
Каспар был в этом уверен. Запах служил доказательством. И если Джонни расстроился, то Каспар испытал облегчение. Некоторые из существ перед смертью, похоже, отрастили крылья. Каспар представил, как они жужжали бы по дому, и порадовался, что им не представилось такой возможности.
– Следи за ирисками, - велел он. – Я закопаю этих в саду.
Со стопкой воняющих банок он, пошатываясь, спустился по лестнице и отнес их в самый дальний конец сада, чтобы закопать. Роя яму, Каспар заметил неподалеку трубку Людоеда, которая нахально наблюдала за ним из-под куста. Выглядела она замечательно здоровой, лоснящейся и счастливой. Очевидно, ей пошло на пользу то, что ее курили. Каспар привлек ее внимание и предложил ей мертвый розовый кирпич. Она отказалась его есть, но когда лопата Каспара вытащила на поверхность червя, трубка набросилась на него и жадно проглотила.
– Значит, она счастлива, - сказала Гвинни, когда Каспар рассказал ей. – Как думаешь, может, ириски будут счастливы, если их съесть? В конце концов, они для этого созданы.
Однако ни у Каспара, ни у Джонни не хватило духу попробовать. Так что ириски продолжали расти и процветать. Утром во вторник пришлось отыскать все поношенные брюки, без которых они могли обойтись, чтобы обеспечить ириски едой на день. А потом, видимо, придется придумать предлог, чтобы попросить одежду у Малколма и Дугласа.
В тот день, вернувшись домой, Каспар увидел, как стоящий на лестнице Джонни изо всех сил пытается удержать громадную, извивающуюся ириску.
– Помоги! – взмолился Джонни.
Каспар бросил школьные сумки и поспешил Джонни на помощь. Им удалось схватить ириску и оттащить ее, вертящуюся и сопротивляющуюся, обратно в свою комнату. Комиксы оторвались от двери, все брюки были съедены, а ковер обгрызен еще больше. Девять ирисок повисли на батарее над коробкой. К счастью, батарея была лишь слегка теплой. Каспар и Джонни содрали их оттуда, несмотря на сопротивление. Каспар перевернул коробку на дно, и они бросили туда ириски. Но ириски стали достаточно большими, чтобы тут же выбраться обратно. Мальчики могли удержать их там, только накрыв коробку доской от Монополии и придавив ее книгами.
– Сколько их у нас? – встревоженно спросил Джонни.
К этому моменту Каспар искренне ненавидел ириски, и ему было всё равно.
– Сотни.
– Нет. Думаю, только десять. Значит, девять где-то внизу.
– О, небо!
Они нашли ириски в спальне Людоеда и Салли. Должно быть, они забрались туда в поисках тепла: там была самая горячая батарея в доме. Все девять ирисок повисли на батарее и расплавились на ней. Живыми они уже не были – лишь полоски растаявших золотисто-коричневых ирисок – размазанные по батарее, растекающиеся и вяло капающие на ковер. Джонни при виде них едва не расплакался.