Людоед
Шрифт:
Достигнув ворот, мятежники вмиг забрались наверх и накинули на заостренные штыри какие-то ковры, но только полезли во двор, их тут же снесла оттуда вспышка ослепительного сияния. Даже на таком расстоянии перетряхнувшая незримую стихию судорога отдалась в затылке болезненной ломотой, а с ворот и лестниц на землю и вовсе посыпались обугленные и дымящиеся тела. Перепуганные бунтовщики разбежались по окрестным переулкам. Атака захлебнулась.
Но так показалось лишь поначалу. Во всеобщей неразберихе полдюжины стрелков с помощью лестниц и веревок успели забраться на крышу миссии и принялись методично отстреливать засевших во дворе братьев.
Кто-то спрыгнул во двор, зазвенели клинки, створки ворот дрогнули и слегка разошлись. В них тут же вцепились десятки рук, потянули и распахнули настежь. Смутьяны ворвались в обитель, началась жестокая рубка.
— Вперед! — во всю глотку завопил верзила и ринулся в атаку. Троица приглядывавших за нами головорезов устремилась вслед за предводителем.
Вайдо вмиг растворился в тенях, будто его и не было. Рисковать нежданно-негаданно свалившимся на него богатством мальчишка не собирался.
Я лишь усмехнулся и сказал:
— Стоим, ждем.
— Но магистр! — охнул Уве в непритворном испуге. — Не собираетесь же вы участвовать в штурме обители!
Микаэль с довольным видом хохотнул:
— Для этого все и затевалось!
— Но это же бунт! Нас всех повесят!
— Бери выше, Уве, — подмигнул моему слуге маэстро Салазар. — За сегодняшнюю ночь мы заработали самое меньшее на колесование!
— Магистр!
Я вздохнул:
— Никто ничего не узнает, Уве, если ты ничего никому не скажешь. И потом, я не собираюсь причинять вред братьям. Я просто не могу пройти мимо творящегося беззакония, это было бы… неэтично. Постараюсь спасти хоть кого-нибудь!
Хоть кого-нибудь? Да нет, интересовал меня исключительно Сильвио де ла Вега. Слишком уж много вопросов накопилось к этому таинственному сеньору. Впрочем, с приором поговорить будет даже более интересно. Уж он точно в курсе всей этой грязной истории!
— Но… — замялся было Уве.
Я даже говорить ничего не стал, снял со спины чехол с мушкетом и вручил его слуге, а после указал на темный зев ближайшей подворотни.
— Жди там! Марта, ты тоже!
Уве с хмурым видом вооружился и явственно заколебался, не желая выполнять приказ. А вот Марта беспрекословно ушла с улицы во двор и сразу растворилась в густых тенях, лишь матовой полосой отсвечивал в ее опущенной руке нож людоеда.
— Присмотри за девчонкой! — приказал я школяру и обратился к помощнику: — Ну, Микаэль, готов?
— Всегда готов! — криво усмехнулся маэстро Салазар, первым вышел из проулка и спокойно зашагал через открытое пространство. Я побежал следом.
Во дворе миссии всюду лежали тела, и на одного герхардианца, как правило, приходилось двое-трое мятежников. Больше всего мертвых бунтовщиков обнаружилось возле главного входа. Крепкие двери вынесли бревном, и сейчас бой шел уже внутри. Звенела сталь, громыхали мушкетные выстрелы, сливались в единый многоголосый вопль проклятья, мольбы и богохульства.
Впрочем, в драку рвались отнюдь не все бунтовщики, парочка мародеров обшаривала тела и между делом добивала раненых монахов. Мы на пожитки мертвецов не претендовали и потому оказались им неинтересны.
Люк в казематы был заперт, пришлось озаботиться поисками обиталища брата-ключника.
В ближайшей от входа каморке на вбитом в стену крюке обнаружилось кольцо с ключами, я сдернул его и поспешил к спуску в подвалы миссии. Отпер замок и откинул крышку люка, но, прежде чем ступил на узенькие каменные ступени крутой лестницы, Микаэль придержал меня за руку и объявил:
— Пойду первым!
Он ловко сбежал вниз и выдернул из крепления на стене факел. Я присоединился к маэстро и подсказал:
— На первой развилке направо.
Очень скоро мы очутились у двери казематов; пришлось тратить время и подбирать нужный ключ. Хорошо хоть пустые камеры стояли открытыми. Микаэль шел по коридору, заглядывал в темные проемы и высоко поднимал над головой факел, а после отправлялся проверять следующий каменный мешок.
Продвигались мы быстро, и все бы ничего, но в подземелье Сильвио де ла Веги не оказалось. Там вообще никого не оказалось, кроме полудюжины покойников, сложенных в одной из камер. Как видно, это были братья, погибшие при штурме резиденции маркиза Альминца.
Ангелы небесные! Ну что за невезение?!
— Отличный план! — с иронией проворчал маэстро Салазар.
Ничего не оставалось, кроме как выругаться и отправиться в обратный путь. На развилке Микаэль повернул к лестнице, я уныло побрел следом, и тут же за спиной мигнула оранжевая вспышка. Коридор заполонило призрачное сияние, оно сгустилось и понеслось к нам ослепительной волной.
Вал пылающего эфира катил с неумолимостью горной лавины; единственное, что я успел сделать, — это выхватить из-за пояса магический жезл и резким замахом рассечь им незримую стихию. Та лопнула, словно надрезанное алмазом стекло, и пламенные чары налетели на непреодолимую преграду, заклубились на месте, не в силах перекинуться через скол. На миг полыхающий эфир перегородил коридор огненной стеной, а затем пламя вновь потекло вперед, постепенно ускоряясь и усиливая натиск.
Размашистыми круговыми движениями волшебной палочки я выставил перед собой силовой щит и попятился к лестнице, со всей отчетливостью понимая, что выбраться из подвала не успею даже при самой великой удаче. Сотканный из эфира полог стремительно прогорал, пылающая энергия прожигала в нем дыры и врывалась в них лепестками бесцветного пламени. Атаковавший нас герхардианец мало того что оказался чрезвычайно силен, так еще и применил не стандартные боевые чары, а сплав эфира и чего-то воистину невероятного. Полагаю, собственной веры.
Микаэль подступил сзади, обхватил меня и вытянул из перевязи пистоль, затем направил его в сторону укрытого огненной пеленой врага и потянул спуск. Жахнуло! Коридор затянуло пороховым дымом, шквал магического огня не сумел сдержать пулю, и та промчалась сквозь пламя, пусть и превратилась при этом в комок расплавленного свинца. Разом погас эфир, и померкло заполонявшее коридор сияние, стала видна фигура атаковавшего нас заклинателя. Размягченная пуля не пробила кирасу, разлетевшись при ударе брызгами свинца, но сила удара сбила герхардианцу дыхание, и контроль над заклинанием он не удержал.