Людоеды
Шрифт:
Мих улавливал всё, что делал Зуб, а точнее говорил, и в том ему помогала Астра, став его проводником там, куда углубился напарник.
— Блин, как тут темно! Ого-го-о-о… А я даю! Ух, аж самому и страшно, и весело одновременно! Есть тут кто живой? Ой, и чё я несу, а такое, чё и курица вряд ли сможет! Ау-у-у…
И смех, и грех. Одно слово — Зуб. А тот ещё Андрталец.
— Чёртовы очки с затемнёнными стёклами! Да ещё и запотевают! Терь я понимаю ментов, когда те останавливают тонированные тачки! Нихрена же невидно где, кто — чужаки и свои!
«Они окружили его!»
Пояснять —
Что он там сотворил, а сподобился на нечто такое, сложно представить, нежели предугадать, но из логова во все отверстия какие только там имелись и были скрыты от человеческого глаза и даже амазонок, повалили…
— Троглы-ы-ы… — заорали практикантропы из числа чужаков вперемежку с дикарями.
Порождений тьмы оказалось много… и больше, чем даже охотников на них. Единственное, что успокаивало: нагрянули среди бела дня, и как предполагалось, порождения тьмы окажутся беспомощными на свету. Он слепил их, из-за чего они метались в поисках укрытия — хотя бы тени — хаотично, точно атомы при Броуновском движении — сталкивались и сшибались меж собой.
— Э, ну я так не играю! Где вы все? — даже ещё где-то и обиделся Зуб на троглодитов.
— Это он подумал или я?! — не сразу уяснил напарник.
Астра не ответила, и как её сёстры, была занята разгромом троглодитов. Забрасывать их бутылками, практикантропам было не с руки, поскольку лица укрывали солнцезащитные очки — они прятали под тёмными линзами, отражающими свет, глаза от алчущих очей мерзостей.
Одна такая навалилась на Миха, и… он уже готов был распрощаться с жизнью. Вытянуть из него душу у троглодита не получилось. Что-то пошло не так — он узрел собственное отражение в очках — изумился, открывая О-образную пасть полную мелких и мерзких клыков, застыл и окаменел.
Не теряя даром времени, практикантроп направил на него бронезавра, раздавил и раскрошил, растаптывая до состояния пыли подстать праху. Иных уже валили его спутники со спутницами.
Зуб оказался прав — самым уязвимым местом троглов оказались их очи. Они как отражение души мерзких порождений тьмы, а своего рода сердце тёмной сущности. И поражали их прямо в них. Однако без потерь не обошлось. Несколько дикарей распрощались не только с душами, но и жизнями.
Когда схватка была закончена снаружи, практикантропы переместились внутрь и там довершили то, что не успел Зуб. А также все решили: с ним покончено. Но тут же выяснилось: спал беспробудным сном точно младенец.
Храп и уловил на слух Мих.
— Ах ты ж…
— О, Мих, дружище! Ты ли это!? — обрадовался ему Зуб. — А я уж думал: бросил меня одного на произвол судьбы!
Его вытащили на свет божий.
— Блин, и кто эту лампу включил? И почему она светит мне прямо в глаза-А-А?!..
— Это солнце!
«Ра…». — подсказала Искра.
— Где-то я уже видел её? — призадумался Зуб над возникшим силуэтом при наличии огненно-рыжей копны. — Познакомимся — а поближе?
«Не приближайся!» — держала полоумного чужака на дистанции амазонка.
— Да я ж не трогл, хы-гы… Не кусаюсь! А не обижу-у-у… Ух…
Та сама
— Блин, недотрога!
— Ты как, Андрталец?
— А… Варвар…
— Узнаёт, знать будет жить… — подтвердил Мих.
— Э, я не понял! А когда же начнётся пикник, муж-Ик-и?!.. Троглов вроде побили! Пора бы зажарить!
«И чучела поражённых ими надобно бы спалить!» — посоветовали амазонки.
Причину пояснять не стали.
— А, типа тоже заделаются упырями и…
Зуб затеял добыть себе клыки на амулет-оберег в качестве боевого или охотничьего трофея.
«Табу…». — вмешалась Искра.
— Я те чё — парнокопытное! Или дикарь! Не неандерталец, а практикантроп! Сам по себе и хозяин себе!
«Надругаться над телом умершего, даже врага, непозволительно! А непростительно! Духи этого не простят — отомстят!»
— Духи… духи!.. — заворчал Зуб. — Где они и кто — ироды или ещё какие троглодиты типа этих? Чай не в Афгане и не Чечне!..
— Много хуже, Зуб… и побереги свои… — посоветовал Мих.
— Ага, — подтвердил Варвар. — Так просто бы амазонки не стали тревожиться, а печься о нашем благосостоянии!
— Типа тонкий намёк на толстые обстоятельства?!
Бутылку у Зуба отняли. К тому же Мих строго-настрого приказал Варвару:
— Ему сегодня больше не наливать, а и завтра, если потребует опохмелиться, лучше чего дать — в зубы!
— Век те этого, друган, не забуду-у-у… — трясся напарник на бронезавре.
Боевой отряд практикантропов при развёрнутом знамени возвращался с победой в лагерь. Но там их не ждали — те, кто случайно напоролся на аванпост чужаков и людоедов. Это были два разрозненных клана иродов, соединившихся на обратном пути, и возвращались, несолоно хлебавши — кроме потерь ничем иным не обзавелись, разве что трупами сородичей и тащили их домой — на родину. А тут шанс и выпал поквитаться с теми, из-за кого угодили в такой переплёт.
Людские крики и шум, разносившийся на многие вёрсты по округе, привлёк внимание лазутчиков иродов, и вскоре исчадия уже подтянули к лагерю людей свои основные силы — что-то около сотни разномастных тварей, и столько же было иродов при них. Около двух десятков всадников и до восьми десятков пеших воинов, половина из которых пращники. Да и механизм — куда же без него — и не только стенобитный, но и метательный при них.
— Мать моя женщина! — перенервничала Тушёнка.
— Замолкли — все… — проорал Вежновец. — Чёрт бы их побрал, этих иродов! И чё им надо от нас, а забыли у нас? Мало мы побили их — ещё припёрлись!
Чуть промешкав, Паша стал раздавать более или менее толковые приказы и команды, отправив всех баб с луками на крыши бараков — запретил им стрелять раньше, чем ироды приблизятся к оврагу на десять метров. А разрешал стрелять уже с двадцати шагов — человеческих. Да забыл, что имели дело с исчадиями. У них один шаг-скачок, как у людей три-четыре.
Странное стойбище двуногих приматов из числа примитивов вызвало лёгкое недоумение среди иродов. Всадники покружили вокруг ограждения, обнаружив перед ним глубокий овраг и явно рукотворного происхождения, близко не подступали. И когда поняли: прорех в преграде нет, решили взять стойбище приступом.