Людозвери
Шрифт:
— Богдашин телефон? — переспросила она, широко распахнув свои бездонные, голубые глаза, стажер оторопел, насколько мать с сыном были похожи.
— Предположительно, — добавил Олег, — Сейчас я позову понятых, чтобы все было по закону и начнем.
Обращаться к директору он не стал, позвонил Ядвиге, чтобы та прихватила кого-нибудь из педагогов и подошла ненадолго в учительскую.
Вскоре появилась Ядвига вместе с Ольгой Борисовной, они поздоровались и уселись в кресла по бокам дивана.
— Ну, начнем, — сказал
— Я не знаю, — Виолетта всего лишь мельком глянула на аппарат в руках Олега,
— У Богдана был чехол, ну знаете, такой с жирафами? — добавила женщина,
— Хорошо, — Олег присел к ней на диван, — Давайте сверим по документам,
Виола достала файл с бумагами из сумки, — Вот, — она протянула их стажеру.
Олег начал внимательно изучать их содержимое.
— Гражданка Милошенко, — обратился он к женщине, — Судя по документам, это телефон вашего сына, попрошу всех присутствующих убедиться в этом.
Ядвига вместе со Сливой медленно подошли к столу, Виолетта закрыла руками глаза и закачалась всем телом, тихонько подвывая, ей невыносима было только одна мысль, телефон Богдаши, трогают и рассматривают посторонние люди.
Подписав наскоро написанный Олегом протокол, понятые снова уселись на свои места.
— Значит, — Виолетта оторвала руки от лица, глядя на стажера полными слез глазами, — Из-за этого телефона его и….,- она замолчала,
— Так телефон раньше пропал, — сказала Ядвига, с жалостью глядя на женщину,
— Тот, кто украл телефон, тот и мальчика моего…, - Виолетта снова закрыла лицо руками, сотрясаясь в рыданиях,
— Племянник это все директрисин, — Слива от нетерпения вскочила на ноги, — Это — он телефончик то у вашего сыночка и умыкнул, — А теперь, она, директриса, прячет его от органов!
Ольга Борисовна, — стажер строго поглядел на учительницу, — Попрошу только отвечать на вопросы, делать выводы здесь буду я,
— Подумаешь, — Слива обиженно отвернулась, демонстративно глядя в окно.
— А теперь можете быть свободны, благодарю за содействие следствию,
Ядвига и Ольга Борисовна вышли из учительской.
— Что же теперь? — спросила Виола стажера,
— Идет следствие, у вас какие-нибудь подозрения имеются? — Олег внимательно глядел на красивое, немного припухшее от слез лицо молодой женщины,
— Так ясно же все, — она нервно покусывала уголки не накрашенных губ, — Старшеклассник этот, хулиган местный, его все знают! Это он сделал!
Виола машинально поправив кофточку на груди, снова вскинула глаза-озера, на помощника следователя. — Сестра Анны Васильевны, алкашка эта, сюда его сплавила, питание бесплатное, пригляд опять хоть какой-то.
— А вы каким образом ребенка своего сюда устроили, — поинтересовался Олег,
— Судя по его диагнозу,
— Я одна сына воспитываю…., воспитывала, — ответила Виола, — Бывший муж не помогает, жить на одну пенсию сына было тяжело, — добавила женщина,
— Значит, вам Анна Васильевна пошла на встречу, помогла? — продолжал интересоваться стажер,
— Да, тихо ответила женщина, — Пожалела меня…, -Богдаша сам себя обслуживал, он хлопот никому не доставлял,
— А лечение, что не приносило результатов?
— Врожденный порок сердца, сложный очень…,- Виола снова опустила глаза, — Поэтому и операцию нельзя было делать, а голова продолжала расти,
— А какие прогнозы давали врачи? — Олег скрестил руки на груди, ожидая ответа,
— Да какие там прогнозы, — тяжело вздохнула женщина, — Они все, как один, удивлялись, что мальчик мой вообще живой был все эти годы.
— А как проявлялась у него это расстройство, ну с хлебом? — продолжал опрос стажер.
— У него аппетит плохой был, с рождения вообще Богдашу через зонд кормили долгое время, — начала Виола, — Потом есть потихоньку начал самостоятельно, — она вновь протерла глаза, — Только не всю пищу его желудок принимал, — Виола тревожным взглядом глядела на Олега, — Рвало ребенка от многих продуктов, ну я как-то приноровилась, давала ему хлебушек с водичкой, кашица такая получалась….- она замолкла на мгновение, — Потом, когда подрос, ел Богдаша уже все подряд, немного но ел, а вот хлеба, если его не остановить, мог съесть очень много.
— То есть, то, что из-за хлеба он мог умереть, и это понимали все? — уточнил стажер,
— Сухой хлеб застревал у него в горле, его рвало потом сильно, все, обычно, обходилось благополучно, — закончила Виола, вновь закрыв лицо глазами.
Без гордости
Виола молча вышла из учительской. Идя по длинному коридору, она, буквально столкнулась с Тимуром, парень шел, как всегда, низко наклонив голову.
— Тимур? — рассеянно спросила Виола, она несколько раз общалась с его матерью Тамарой, знала она и Тимура. Парень вскинул голову, распахнув кудри-шторки и предельно сосредоточенно и одновременно, как-то всполошено, уставился на молодую женщину.
— Что ты, Тимур? — Виола взяла его за руку. Парень молчал, даже эхом не отзываясь по своему обыкновению.
— У тебя синяк под глазом, — продолжала Виола, — Мама знает?
Тимур с силой вырвал свою руку, взволнованно озираясь по сторонам, твари, снова мерзкие твари выползали из своих нор. Парень кинулся на них, размахивая руками и ногами, он метался по коридору, падал, вставал и снова падал, пытаясь настигнуть злобную нечисть.
Виола с нескрываемым ужасом наблюдала за его манипуляциями, она стояла, максимально вжавшись в стену.