Люфтваффельники
Шрифт:
Растроганный теплым приемом Адиль, тем временем, купался в лучах заслуженной славы, это был его звездный час. Он был искренне счастлив и это уже дорогого стоит. Рядом с ним неотступно следовал наш неугомонный комсомольский вожак Конфоркин, который неустанно акцентировал внимание окружающих на том, что это именно он — Конфоркин нашел данную литературную жемчужину в однообразной и безликой серой массе курсантской посредственности и убогости. А также, лично создал все условия для полного раскрытия самобытного таланта этого замечательного киргизского поэта.
Конфоркин украдкой заглядывал в свой блокнотик и выразительно цитировал первоисточник.
— Нет, вы только послушайте: «ЕбулдА мантЫ пиндУ», — музыка, а не слог! А сколько эмоций?! Какая красота, отточенность слога и экспрессия!
Адиля единогласно выдвинули на конкурс талантов в округ — военный округ. Группа поддержки, к большому нашему сожалению, с ним не поехала. Не отпустило командование училища. И как следствие этого, в округе, Адиля не поняли. Не оценили и все тут.
По его возвращению, в спальном помещении казармы состоялся обстоятельный и авторитетный разбор полетов, с глубоким анализом причин творческого краха и прерванного гастрольного турне.
— Адиль, не грусти, я тебя умоляю. Это занюханное окружное жюри, просто бездарность, посредственность, серость, убогость, тупость и необразованность, сборище мракобесов и ретроградов. Они, просто не готовы к такому размаху твоего грандиозного таланта. Чего ты от них хочешь, если эти полковники, из округа, в слове «рапорт» делают три ошибки. Они, кроме Общевоинских Уставов, никаких книжек никогда не читали. А ты — это самородок! Тем более что пишешь на родном киргизском языке. Кто из этих окружных дятлов знает киргизский?! Нет, ты скажи! Тогда, я скажу! Слушай сюда! Не им тебя судить! Не доросли эти деревянные деятели военных искусств до такой глыбы, как ты! Поверь на слово. ЧембердЫ копнА елдЫ! Это ж силища! Сколько эмоций?! Плюнь на них и работай дальше. Настоящих великих поэтов, частенько, только потомки и почитают, а современники не замечали вовсе. Все зависть! Обычная человеческая зависть и серость! Идиоты! Они еще детям и внукам будут рассказывать, как нечаянно прикоснулись к прекрасному, но по своей убогости и бронелобой сущности, не оценили этого! Не бери в голову. Будь выше них. Твори! Вот прямо сейчас, иди и твори!
И Адиль творил дальше. На момент нашего выпуска из училища, его поэма доходила, без малого, до 4-х часов непрерывной озвучки. Чувствуете размах?! Вот это шедевр! Глыба! Силища! Поэт с большой буквы!
Очень жалею, что не имею копии его нетленного творения. Нет, честно, не смейтесь!
17. Туалет
Разведка донесла, что послезавтра, неожиданно, без разрыва дипломатических отношений, тоесть коварно, ровно в 4 часа утра (ну, почему именно в 4-ре утра?! вот почему им 10-ть утра не подходит?!), войска всех империалистических стран мира (вот гады!!! выходной день, значит, испоганят — не будет долгожданных увольнений в город), нападут на наше краснознамённое, орденоносное, образцовое во всех отношениях военное училище. Это ВОЙНА!!! Но мы не спим. Мы на посту! Мы на высоте! Мы все как один! Мы так легко не сдадимся, отстоим, не посрамим. .
Разведчик — Витя Копыто подслушал разговор офицеров в курилке: «учебный год на исходе, а тактические учения по плану не закрыты». А план, это … понимаешь план!
План рождается в муках, обсуждается длительно на всех инстанциях, утверждается у вышестоящего начальства очень даже не просто! Далее, на каждый план, пишется план выполнения плана, с обязательным подробным описанием всех выполненных мероприятий по обеспечению выполнения каждого пункта первоначального плана. Если появляются замечания и выявляются недоработки и недостатки в процессе выполнения плана, то незамедлительно составляется план устранения этих замечаний и недоработок, которые вносятся в очередной план, который дополняет и корректирует первоначальный глобальный план, и так без конца и края. Один план переходит в другой, дополняя, оптимизируя и конкретизируя его. Годовой план переходит в квартальный, квартальный — в месячный, месячный — в декадный или в еженедельный, еженедельный — в ежедневный, ежедневный — в почасовой и тому подобный. А ещё есть и календарный план, который со всеми вышеперечисленными планами не имеет ничего общего и т. д. и т. п. А самое главное, что все последующие планы должны быть лучше, насыщеннее и совершенней предыдущих
А за выполнение плана спрашивают, причём, ой как больно, спрашивают! Поэтому, искусство написания планов, внесения в них корректив, отметок о выполнении и устранении замечаний, перенос невыполненных мероприятий (причём, исключительно по абсолютно «объективным» причинам) в следующий план — это я вам скажу мастерство буквально запредельное, доступное не каждому гению военной мысли. Этому надо в академиях учиться, лучше даже и не в одной, но это уже отдельная история.
Итак, в спальном помещении казармы 4-й роты лихорадочно был собран филиал государственного военного совета — четыре курсанта второго курса обучения. Цель — игнорировать предстоящие учения, по причине их частого проведения. Просто надоели, обрыдли до невозможности! Задача — попасть в наряд по роте. Способ выполнения — наглый залёт. Исполнение — лежание на кровати в дневное время на глазах у офицерского состава, что категорически запрещено. Повестка утверждена, регламент выполнен, план разработан, все проголосовали единогласно. Осталось осуществить.
Витя Копыто выслушав все подробности и предложения, восторженно промолвил.
— Это генитально!
Не судите строго, парень немного гундосил, при этом, одновременно, шепелявил и невнятно говорил, доставляя всем окружающим неописуемое удовольствие, так как из его уст, непроизвольно, рождались замечательные реплики, которые имели право на долгую жизнь.
Лёлик чмыхнул и поправил Витю.
— Конечно, ГЕНИАЛЬНО, кто бы сомневался?! А генитально, Витя, это там, где ты постоянно чешешься.
Глумиться над Витей было некогда, надо было срочно выполнять гениальное решение нашего военного минисовета. И четыре наглых курсантских тела, прямо в сапогах, на глазах у обалдевшего от такого вопиющего безобразия — почти военный мятеж, попрание всех устоев воинской дисциплины, командира роты, виртуозно и синхронно, приняли горизонтальное положение.
Результат был достигнут мгновенно! Уже через секунду (в армии все наказания личного состава происходят быстро или очень быстро), мы стояли в кабинете ротного командира по стойке «смирно» и слушали познавательный курс лекций по географии, на котором по достоинству оценили бескрайние просторы нашей необъятной родины с названиями возможных мест нашей дальнейшей службы. И то, только при условии, если нам удастся искупить свою вину. Слава Богу, не кровью.
— Готовы понести любое заслуженное наказание! — дружно рявкнули наши четыре курсантские глотки.
Командир роты несколько смягчился и продолжил вещать о том, что тогда, нам, может быть позволят благополучно закончить обучение в этом, буквально признанном во всём научном мире, учебном заведении. Да-да, именно в нашем кладезе стратегической военной мысли на уровне таких авторитетных монстров, как Кембридж и Оксфорд, Гарвард и Сорбонна, МГУ и Бауманка. Оказалось, что нам выпала великая честь учиться в остродефицитном месте, по сравнению с которым, Вест Поинт и Колорадо Спрингс — жалкие интернаты для дебилов и олигофренов деградирующего американского генофонда. Вот оно как?! Обалдеть! А мы и не догадывались.
Через пару минут, красноречие ротного иссякло, лекция закончилась, состав наряда оглашён, и мы отправились готовиться к суровым будням несения суточного дежурства.
Через день, ровно в 4-ре часа утра (пунктуальность врага заслуживает особое уважение и искреннюю признательность), рота была поднята по тревоге, вооружилась и убежала в ночь для поддержки наших дружеских соединений. А наряд по роте, естественно, остался охранять вверенное имущество — тоесть казарму, тумбочку дневального, пустую оружейку и самих себя любимых. Грамотное решение?! Да, несомненно! Поймите правильно, уже набегались по тревогам вдоволь и, если появился реальный шанс «наступить на гофрированный шланг» или «закоротить на массу», то не воспользоваться им — грех.