Люк и Фек. Мир и Война

Голованова Нина Ф.

CCXLII

Фронт в Европе — лишь проект. Ждут, что станет дальше. Даст ли Сталинград эффект, Нет ли в русских фальши. Только через полтора Года для нас трудных Подойдет к концу игра Разговоров нудных. Но спасибо и на том, Что нам доставляли Трудным Северным путем Танки и детали, Ружья, нефть и керосин, Шоколад, тушенку И авто, и к ним бензин, И муку, и пшенку.

CCXLIII

«Мало», лучше «ничего», Все-таки поддержка, У

хозяйства своего Жуткие издержки. Наши пашни и луга В минах и воронках, Но спасали и тогда Козы да буренки. Армии не угрожал Страшный, дикий голод. И солдат наш выживал В дождь, пургу, и холод.

Сорок третий

CCXLIV

Сорок третий Новый год Мчался с вестовыми В каждый полк и каждый взвод, Занятый в прорыве, С вестью: самых храбрых ждут Ордена, медали, Руководству пусть дадут Списки для регалий. Фек, как взводный командир, Выполнил команду, В рапорт двух солдат включил, Одного сержанта.

CCXLV

Замполит спросил его Почему нет в списке И Федота самого, Может быть описка? «Нет ошибки. Храбрецов Целый взвод, но выбрал, Обмороженных юнцов И того, кто выбыл Из живых, исполнив долг Каждого солдата. Ими пусть гордится полк И дадут награду. А стране сейчас нужна Полная победа. Здесь награда не важна — Это мое кредо.» «Ну, а ты не прост, Федот» — Замполит как в шутку, Пальцы вытянув вперед, Сщелкнул самокрутку.

CCXLVI

В тыловых госпиталях, Как и в каждом доме, Когда Новый год в дверях, Словно при погроме Перевернуты вверх дном И столы, и стулья. Няньки с тряпками кругом Будто пчелки в ульях. Борька начал уж вставать, Правда с костылями. Застилал свою кровать И ходил кругами. Друг Иван принес ему Старую гитару, Не подвластна ничему Страсть отдаться дару. Потихонечку бренча, Подбирал аккорды С разрешения врача И собою гордый.

CCXLVII

Заводчане принесли Раненым подарки: Валенки и костыли, Варежки и шарфы. В коридоре у окна Ёлку нарядили. В мертвый час тут не до сна, Все смотреть ходили. Мальчиков явился рой, Девочек-пружинок С новогодней мишурой В платьях для снежинок. В валенках они балет Лихо представляли, А мальчишки малых лет Барыню плясали.

CCXLVIII

Вышел белый Дед-Мороз, Красный пояс жаркий, Он с трудом мешок свой нес, В нем для всех подарки. И Снегурочку привел Милую девицу. Коридор добром расцвел, Просветлели лица. Раненые, кто хотел Тоже выступали, Боря под гитару спел, «Браво, Бис» кричали.

Борин военный романс

CCXLIX

Ты часто снишься мне в сиянье ярких звезд, В

косых дождях, свирепых вихрях снежных. Между погубленных войной берез Вдруг промелькнет твой взгляд и голос нежный. А я, внимая ласковым словам, молю Кого-то, чтобы пушки замолчали, Кричу без слов: «Люблю тебя, люблю!» Но к небу поднимаются свечами Столбы земли от громких взрывов бомб. Я просыпаясь снова вижу небо, Но нет тебя. Внутри холодных катакомб Мой сон рассеялся, как будто бы и не был. Зову я сновиденье вновь и вновь, Страдая от тоски душой и телом. Мне в жизни так нужна твоя любовь, Что ничего я не могу с собой поделать. Ты часто снишься мне в сиянье ярких звезд, В косых дождях, свирепых вихрях снежных.

CCL

Боря Люсю очень ждал, Свой романс готовя. Ее взгляд любых похвал Был дороже вдвое. От нее дар и от всех Женщин на заводе К елке положил в мешке Дед Мороз при входе.

CCLI

Наконец письмо пришло От Федота с фронта. Сердцу сделалось тепло, Застучало громко. Муж ее благодарил За носки из шерсти, Шарф, который он носил, Охранял от смерти. Ранее писать не мог Было очень жарко, Радует боев итог, Но погибших жалко.

CCLII

Фек писал, что свел его С Борькой как-то случай, Был тот ранен тяжело И совсем измучен. Помощь другу оказал, Но погиб друг Боря. Транспорт под обстрел попал. С бомбами не спорят. О себе совсем чуть-чуть. Люк в момент свободный Попросил он, как живут, Описать подробно.

CCLIII

Люк письмо ему в ответ Написала быстро И послала в нем привет От дружка Бориса. Рассказала, что их друг Спасся просто чудом. Слава Богу, что недуг Не явился худом. Дочки-умницы растут, Ждут его конечно, Но болеют от простуд Малыши извечно.

CCLIV

Быстро праздники прошли. Так же неизбежно, Как былые феврали, Стал и этот снежным. Ветер страстно завывал, В стены бился глухо, Землю густо застилал Лебединым пухом. «Мчаться б в тройке с бубенцом По путям-дорогам, А не дрогнуть под свинцом В блиндаже убогом.» — Думал воин по весне. И с мечтой о доме Забывался в кратком сне В орудийном громе.

CCLV

Люсино письмо дошло До Федота скоро. Хоть дороги занесло, Почта мчалась споро. Рад был Фек, что друг Борис Выбрался на берег, От ранений не раскис, Держится на вере. Но невнятный шопоток Душу растревожил, И ревнивый холодок Вдруг к Людмиле ожил.

CCLVI

Показалось, что в письме Слишком много страсти И сочувствия к судьбе, К Борькиным несчастьям. Вспомнил Борины слова С просьбой о прощенье, Что он к Люде приставал С чувством без смущенья.