Люк у моря

Бахтина Наталья

Но жизнь – это такая удивительная субстанция, которая, раз возникнув, не желает сдаваться перед трудностями бытия. Появившись в термальных водных источниках на дневной стороне планеты, микробы и бактерии не только выжили, но и выпрыгнули на сушу, постоянно расширяя ареал обитания и для этого усложняя свою организацию. Вот уже не отдельные клетки, а целые лягушки скачут по болотистой местности, а неподалёку, за железисто-кремниевым валуном, вытаращил свои глазища аллигатор-дейнозух, всегда готовый распахнуть свою полутораметровую зубастую пасть в приветственной улыбке перед неосторожной земноводной тварью.

Дошло дело и до зачатков разума. Подмечено, что сообразительность развивается в суровых условиях куда быстрее,

чем на всём готовеньком. Если ты лежишь в тепле под банановым деревом, то и работать не надо – плод сам упадёт тебе в рот. В конце концов, можно и от кожуры его не чистить, вместе с ней сжевать. Другое дело, если ты теплокровный и хочешь согреться, а на улице мороз. Придётся зарываться в грунт или строить жилище, хотя бы немного предохраняющее от пронизывающих ветров и морозов. А потом и источники тепла изобретать. Сильные ветры в этом смысле даже выгодны – ветряков для генерации энергии можно понаставить видимо-невидимо!

Да, ветры на этой планете дуют беспрестанно. Свирепые, неистовые, временами переходящие в ураганы. Разность температур между нагретой дневной и холодной ночной сторонами способствует бешеной атмосферной циркуляции. Строить небоскрёбы нельзя – снесёт. По крайней мере, не на поверхности. Если скорость ветра два километра в секунду, то есть больше семи тысяч километров в час, то это удобно для полётов, конечно – подпрыгнешь в воздух, оглянуться не успеешь, и тебя унесло на край света. Никаких реактивных самолётов не надо. Но жить всё время на таком ветру, мягко говоря, не комфортабельно…

Вот и стала проникать жизнь внутрь планеты. Местные жители, внешний вид которых не сильно изменился по сравнению с пресноводными рептилиями, решили не создавать себе дополнительных сложностей и колонизировать нижние этажи планеты, не замахиваясь на верхние. В основном жизнь проистекала в воде, но со временем особо упорные исследователи научились создавать колюще-режущие приспособления для прокладки туннелей в твёрдой почве и выползали на сушу. Ненадолго. Суровые условия на поверхности не позволяли находиться там в течение длительного времени, и каждая вылазка «наверх» приравнивалась к выходу в открытый космос. Основная жизнь концентрировалась в глубинах планеты – там выросли целые подземные города, в них всегда царил мягкий климат и ровное искусственное освещение, приглушаемое до минимальной яркости строго по расписанию одновременно во всех населённых пунктах. Конечно, индивидуально можно было отрегулировать себе подсветку и хоть всю ночь, к примеру, читать газеты или заниматься рисованием.

Шло время. Растущее подземное и подводное рептилонаселение требовало всё больше питательных и энергетических ресурсов. Строительство новых ферм по разведению насекомых – а это основная пища разумных обитателей на Люкморе – было решено вынести на поверхность. В условиях воздушной стихии есть где мошкам порезвиться на просторе! И они расплодились, заполонили атмосферу планеты. Гигантские стаи насекомых сдувались ветрами с дневной на ночную сторону. Пришлось постепенно осваивать и её тоже.

К тому времени люкморцы научились преобразовывать кинетическую энергию ветра в тепловую, электрическую и даже магнитную. Последнее было немаловажно, так как родное светило вело себя не вполне предсказуемым образом. Попросту говоря, оно время от времени взрывалось, распространяя во все стороны губительное излучение. Спастись от него могла помочь магнитосфера, но её-то как раз у планеты и не было: из-за приливного захвата нет вращения ядра и поэтому нет токов, создающих магнитное поле. Поэтому разумные обитатели планеты создали очаги искусственной магнитосферы, постепенно покрывшие как зонтиком значительные территории на поверхности. Это значительно облегчило разработку и освоение ночной стороны, которая оказалась богата на полезные ископаемые.

Работали на тёмной стороне вахтовым методом.

В один из дней – вернее, ночей, потому что основная единица измерения времени называлась на Люкморе «ночью» – начальник экспедиции О Ку Ран заметил, что насекомые, влетающие в круглое отверстие наподобие люка в скале, расположенной рядом с магнитогенератором, бесследно пропадают. Движимый любопытством и стремлением выяснить, куда деваются подотчётные алакурты, черепах О Ку Ран прополз в отверстие, благо его способность вытягивать голову в моменты наивысшего полёта мысли позволяла спокойно протиснуться за насекомыми внутрь скалы. И оказался в Люкоморе – так стали называть место мгновенного транзита из одной точки в другую. Он перенёсся стремглав домой, потому что как раз о доме вспоминал перед этим с тоскою и с ярким желанием туда попасть. Началась новая веха истории люкморцев, как они с гордостью стали себя именовать.

Свою планету так и поименовали: Люк у Моря, у безбрежного океана вселенной. Сокращённо Люкмор. Как она раньше называлась, никто уже и не вспоминал.

Впоследствии Люкоморы пронизали, как червоточины, всю планету с северного до южного полюса по меридианам, параллелям, диаметрам и хордам. Надо ли говорить, что для неспешно перемещавшихся черепахов, боявшихся открытых пространств, открытие Люкомора как средства передвижения явилось грандиозным событием, полностью изменившим весь путь их исторического развития. Даже и на дальний космос распространили они своё достижение, выяснив, что необходимым и достаточным условием работы Люкомора является мощное магнитное поле в начальной и конечной точке передвижения.

Не будем вдаваться в ненужные технические детали принципа действия люкоморного коридора, сказали Глебу. Достаточно сказать, что землянам повезло: благодаря наличию на Земле магнитного поля транзит с лёгкостью удалось наладить между двумя обитаемыми мирами. При этом Люкомор мог придавать любую форму путешествующим в нём особям, дабы не смущать их внешним видом принимающую сторону.

* * *

– Вот и всё, что я помню. – Глеб устало откинулся на спинку стула и выжидательно посмотрел на Романа. – Это то, что они соизволили о себе рассказать. Остальное, видимо, стёрли из моей памяти. Не помню, что там делал, чем питался. Даже как выглядел, и то не помню. Неужели я там тоже был черепахом?! И ел этих, как их… алакуртов? Бр-р-р. И это тоже меня удерживает от встречи с Леной. Как представлю, что я черепах… Зачем я ей такой нужен?

– Теперь ты человек. Ты же именно человеком себя ощущаешь?

– Н-не знаю… Не уверен до конца.

– Почему?

– Я как-то по-другому стал к жизни относиться. Всё мне по барабану. Суета сует и всяческая суета. Не интересно. А может, мне пойти сдаться?

– Кому?

– Ну, компетентным органам, например. Или учёным. Пусть меня изучают. Вдруг я мина замедленного действия, которая в определённый момент рванёт?

– О да, изучать они тебя будут. С удовольствием. В психушке. Там таких знаешь, сколько? Из разных созвездий и галактик.

– Что же мне делать? – Глеб смотрел на Романа затравленно, как загнанный волк перед красными флажками. – Что ты мне посоветуешь?

– Позвони Лене. Я думаю, вреда от этого не будет. Она тебя любит. Глядишь – и смысл жизни появится.

Глава 5. Давай возьмём маленькую

«…На место дворника гигантский конкурс —

Музы носятся на метле!»

А. Вознесенский

За полгода, пока Глеба не было в Москве, да и вообще на Земле, жизнь в столице сильно поменялась. Проснувшись утром в один из своих рабочих дней, Глеб решил ещё раз в этом убедиться. «Пойду-ка я на работу пешком, – решил он, – всей кожей прочувствую родной Кутузовский проспект. А то что там из троллейбуса увидишь!»