Люпофь. Email-роман.

Наседкин Николай Николаевич

Надеюсь, это время не за горами!

Твоя парящая.

Моему Коленьке, 31 декабря, 9-42 (ТеМа!!!)

Миколай Евгенивич! Вы согласны быть МОИМ… спутником жизни?

P. S. Это был вопрос риторический — не требующий ответа.

Люблю!

Доброе, доброе утро!

До встречи через пять часов!

;-)

Алин Наумыч.

[email protected], 31 декабря, 11–07 (…глядя тебе в глаза!)

Алина Наумовна,

вы уже связаны са мной, штобы держа меня за руку, ити и радоваться жизни. Только крепкое, совместное рука в руку, поможет нам пройти долгий и счастливый путь совместнай жизни.

Будь счастливой, а я буду радоватся за тебя, и стараться делать тебя ещё щастливей. Я люблю тебя.

Доброе праздничное утро!

Я, твой тенёк!

Моему Коленьке, 3 января, 23–47 (О любви…)

Колька! Уже сос-ку-чи-лась!

Знаешь, чем я сегодня занималась? У нас на факультете придумали издавать студенческий журнал и первый номер выйдет аккурат в феврале ко Дню святого Валентина. Ну и мне поручили написать передовицу. Я вот тут набросала черновик — зацени:

«Я знаю одну истину: души встречаются на губах влюблённых. А знаю я это абсолютно точно, потому что сама влюблена — по-сумасшедшему я люблю мальчика с глазами неба! Который, к счастью, оказался реальным. ЛЮБОВЬ… Всего шесть букв алфавита, а какая за ними открывается Вселенная. А мягкий знак — словно лавровая ветвь. Влюбленный человек постигает новый язык общения — говорит взглядами, объятиями, поцелуями… Ах, как мой мальчик умеет сладко целовать!..

Дураки утверждают, что любовь — это всего лишь физиология, что вечной любви не бывает… Смешные! Я вот совершенно точно знаю и уверена, что моя любовь к моему мальчику с глазами неба не умрёт никогда, ведь встреча с ним — наиглавнейшее событие в моей жизни. Ах, как я счастлива!.. В День святого Валентина я скажу своему любимому: Мой красивый принц, твоя нежная принцесса расстелила постели… Впереди ночь безумной любви! Ладони сольются с ладонями, губы с губами, тела с телами, день с ночью, солнце с луной, жизнь со смертью… Не будет ничего, кроме НАС… Пустота проглатывает мир, потому что его нет… Всё замерло и ждёт… Ждёт нашего КРИКА… Утро будет завтра, я проснусь на твоей груди и зажгу для тебя солнце!..»

Вот так, миленький! Заглавие будет «Я тебя люблю…», а подпись — «Сумасшедше влюблённая Алина ЛАТУНКИНА».

Чмок! Чмок!

P. S. Колька, неужели ты не смотрел по 1-му «Ванильное небо»? Фильмец — класс!

[email protected], 4 января, 10–36 (Моей «певице»)

Солнце, очень красиво, мне понравилась, отважное произведение. Моей принцесой владеет муза, это харошо. Вот я до обеда доделаю своё дело и… и владеть тобою буду уже я, нежно, страсно, ласкаво, и приятно, приятней, чем само слово ПРИЯТНО. Окутываясь в тёплый и свежий аромат твоего тела. Жду не дождусь, когда зажмурюсь от твоего аслепительного сияния, моё Солнышько! Да встречи! Уже раздевайся!

Твой Тенёк!

Моему Коленьке, 6 января, 22–09 (Доброй ночи, сладенький!)

Колька, я тебя люблю, и это главное!!! Остальное — шелуха от семечек! Я люблю тебя так, как НИКОГО И НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА!!! Домашнев и рядом не валялся! Я убеждаюсь всё больше, что не любила его. Точнее, я любила ВЫДУМАННОГО его! А ты, мой

«мальчик с глазами неба» — реальный, и люблю я тебя РЕАЛЬНО!

Чудо моё ненаглядное! Как бы я хотела сейчас прикоснуться к тебе, твоей нежной коже, почувствовать тебя в себе… На душе пусто без тебя… Приходи ко мне во сне, я ж успела соскучиться! Буду ждать в постельке, в синенькой маечке и с огоньком в глазах! Поцелуй — пароль в НАШ сон! Я уже вошла, а ты?

Твоя Дымка.

4. Релаксация

Исчез Домашнев не сразу.

Правда, на мэйлы отвечать и к телефону подходить он перестал уже 7 января. Напрочь «умер» и его мобильник. Однако ж Дарья Николаевна уверяла потом, что бывший супруг её ещё несколько дней, примерно неделю, время от времени появлялся дома, но каждый раз в таком виде, что и расспросить ни о чём нельзя было. Да и желания расспрашивать не было.

Подтверждением тому, что неделю Домашнев ещё обитал в этом мире и находился в Баранове, служили два совершенно глупых, ну просто идиотских мэйла, которые он в конце этой недели отправил: один — Несушкину; второй — Алине. Мальчика-соперника профессор поздравил с подгадавшим днём рождения (исполнилось тому восемнадцать):

[email protected], 14 января, 5-39 (С днём рождения!)

Николай, поздравляю Вас (на правах как бы родственника) с днём рождения! С совершеннолетием! В подарок Вам, естественно, дарю Алину: со всеми её частями тела, клеточками и эпидермисами. Владейте, Вы — хозяин. Счастливец!

Дай Вам Бог прожить до моих лет и быть счастливым до КОНЦА!

Алексей Алексеевич Домашнев.

Алине послание было намного пространнее, болтливее, да к тому же к мэйлу был пристёгнут довольно объёмистый файл-прицеп:

Латункиной, 14 января, 6-47 (Для сведения и развития…)

Алина, прилагаю любопытный текст — твою переписку с сусликом. Там есть комментарии в скобках, сделанные жирным курсивом, — посмотри повнимательнее.

С глубочайшим уважением!

Алексей.

P. S. Чтобы ты, Алина Наумовна, не округляла мило и невинно свои выразительные умные глаза, поясню-прокомментирую и вообще всю ситуацию в целом. Постараюсь сделать это даже метафорично (ведь ты у нас поэт!): ты пила из колодца — пусть недолго, но с наслаждением, а потом нашла где-то лужицу (которая, не спорю, могла показаться тебе и родником — не в том суть) и начала пить из неё, но при этом возвращаясь периодически для утоления жажды и к колодцу. И вот перед тем, как окончательно и насовсем уйти от колодца к лужице, ты взяла, да и не только в колодец плюнула, но ещё и справила большую и малую нужду…

А чтобы ты и после этого не утруждала округлением свои прекрасные (sic!) глаза, переведу-размажу в прозу: когда мы были вместе, ты не раз и устно, и письменно утверждала-повторяла убеждённо и, казалось (тогда) искренне, что любишь меня как мужчину (читай — любовника), человека (личность) и писателя. И вот, как оказалось, своему суслику и, вероятно, самой себе ты теперь объясняешь-оправдываешься, что ты меня не любила, а вернее любила ВЫДУМАННОГО меня: то есть, как ты, скорей всего, поясняешь, мол, как любовник он был — так себе, как человек — полный ноль, ну и, разумеется, никакой не писатель, а обыкновенный и типичный барановский графоман… Да, дескать, можно разве такого любить?!