Лютый
Шрифт:
— …Лишь бы кухню не разнес.
Вот уж точно! Удивлюсь, как этот ледяной огромный дом вообще все еще стоял в целости и сохранности, прикидывая силу, мощь, а главное характер отца, от взгляда которого все начинали разбегаться в рассыпную еще то того, как он успевал открыть свой рот и что-нибудь пророкотать.
Я улыбалась, начиная подхихикивать, когда отец прошел мимо комнаты, даже не оглянувшись на нас — видимо так сильно был расстроен тем. что не получилось ночного позднего ужина, — когда вдруг мой мозг буквально коротнуло на кухне.
Почему?
Потому
Нееееет, в моей голове почему-то не было мыслей о том, что наша первая бурная встреча с Лютым случилась как раз ночью и на кухне. Что там же был наш первый поцелуй и даже первые разборки от души….все это было на кухне нашего милого, теплого уютного и такого большого дома, где всегда стоял гул гопосов сотен Беров, и всегда пахло какими-нибудь вкусностями.
Я же думала про ту кухню, на которой меня встретили не горячими объятьями, а горячим удушением…
Весь мой мурлыкающий настрой скатился по большой крепкой руке моего огромно мужа, растянувшись на льду и отползая на безопасное расстояние.
— Что происходит?…
Большое горячее тело Лютого напряглось практически в тот же момент. стоило только мне подумать о Луне, и обо всем том, что произошло всего каких-то пару часов назад. Я не сопротивлялась, когда Лютый настойчиво развернул мня к себе, всматриваясь в мои глаза так пристально и грозно, словно пытался протиснуться внутрь зрачка.
Я же смотрела на него так же, ни сколько не боясь и словно впервые в жизни почувствовать себя в этот момент женой этого огромного мужчины, которого обожала, которого не боялась. и над которым очень хотела иметь свою собственную женскую власть. Ну хоть немного!..
Не знаю, каким именно образом этот мой новый настрой отразился на моих эмоциях, но светлая бровь Лютого изумленно выгнулась, когда он проговорил так, словно видел меня перед собой впервые:
— Злата?…
— Да, мой дорогой мух, я, — без доли иронии ответила я, не отводя своего взгляда от его ярких полыхающих глаз, в которых словно вспыхнуло пламя первородного голода и жажды, когда его рука настойчиво скользнула по моим ягодицам, притягивая к себе и явно давая понять о его напоминании, что нас вообще-то прервали на самом интересном месте.
Вот только я была настроена на разговор.
Здесь и сейчас.
Поэтому стойко и целенаправленно убрала его руку, положив ее на свое плечо, видя, как вторая светлая бровь вспорхнула вверх, изогнувшись, и лукавые глаза уставились на меня хищно и пожирающее, словно этот невероятный голубоглазый зверь воспринял мои действия лишь как вкусную игру, правила которой он был не прочь принять.
Вот только я была настроена решительно, проговорив умилительно сладко, но при этом так, что в моем голосе сквозил лед:
— Знаешь, я вот лежу и понимаю одну вещь — какой странный в вашем мире кофе.
Видимо слишком крепкий для меня? Как и объятья твоей медвежьей подружки?
Голубые глаза Лютого тут же прищурились, растеряв всю свою игривость,
— …хочешь поговорить о том, что случилось? — так же сладко и колко проговорил Лютый, чуть откидываясь назад и освобождая мое тело от своего жара, хотя прекрасно чувствовал, что я хотела не меньше его продолжения банкета с полным погружением в эту ледяную обжигающую страсть. Но он ведь хотел узнать, что во мне победит — логика и воспитанность или инстинкты?
Вот, мой дорогой муж, посмотри и убедисы
— Просто вся горю от желания! — сладко выдохнула я, прекрасно понимая, насколько двусмысленно это прозвучало, и как с новой силой полыхнули глаза Лютого, а мышцы на его мощной груди напряглись и заходили ходуном. хотя, надо отдать должное, выдержка у него была, как у снеговика, и Бер стойко продолжал лежать в том же положении, не дернувшись ко мне даже кончиком пальца!
— Что именно ты хочешь узнать, моя жена? — это был его ответ и брошенная в меня граната, от которой во мне вспыхнуло еще одно пламя, потянувшись к нему душой и телом, когда хотелось плюнуть на все, и просто растянуться на этом великолепном огромном теле, которое было готово и которое ждало меня.
Это становилось уже сложнее…и пришлось пару раз сглотнуть и кашлянуть, прежде чем сладко улыбнуться, чтобы пульнуть в Лютого его же горячим оружием снова:
— Хочу все! От начала и до самого конца!..
Челюсти Лютого клацнули, оттого, что он их сжал слишком резко и горячо, снова опалив меня своим взглядом, но снова не сдвинувшись с места.
— Все, что только ты пожелаешь, жена моя, — в этот раз небольшая осиплость в его садком голосе выдало то, что и Лютому нелегко играть в эту игру, которую мы дружно затеяли, и в которой каждой из нас не собирался сдаваться.
Беру пришлось помолчать какое-то время. не то собираясь с мыслями, не то собирая свою выдержку в свой пудовый кулак, но только он все-равно скоро заговорил своим мурлыкающим, чуть язвительным голосом, словно убаюкивая меня:
– ..так вышло, что в твое тело попало немного сока особого растения, которое вызывает частичную или полную парализацию, на какое-то время.
— Так вышло? — язвительно повторила я, выгибая свою бровь на манер Лютого, отчего он с трудом сдержал усмешку, но все-та нашел в себе силы продолжить в том же тоне:
— Да. Так вышло, потому что никто из нас не ожидал этого.
— Я была обездвижена, но не оглушена, мой дорогой муж. И слышала, что все вокруг называли этот «сок особого растения» не иначе, как ядом!
Кончик чувственных губ Лютого снова дрогнул в едва сдерживаемой ухмылке, однако он сдержался и в этот раз, продолжив в том же подчеркнуто спокойном духе снова:
— …у нас — Берсерков эта особая трава называется ядом Кадьяков, поскольку растет она только на земле этого рода и используется только исключительно Кадьяками в военных целях.