Лютый
Шрифт:
— …нам нужно поговорить, брат… — снова произнес Север тихо и отрывисто, словно ему было больно от этих слов, на что Нефрит лишь кивнул головой в полном согласии:
— Нужно, брат мой. Время пришло. _.
Я закрыла глаза, тяжело сглотнув горечь, которая поднималась изнутри, выталкивая наружу мои горькие слезы.
Пожалуйста, пусть все это будет неправда!
Пусть Нефрит не будет виноват ни в чем!
В комнате снова повисло колючее молчание, и лишь одна Мия не говорила ничего, но всем давала понять, что она полностью доверяет Нефриту, не спеша уходить от него, и свернувшись
Она была словно маленький хрупкий мост между братьями, когда Север обхватил большой ладонью ручку своей жены, опустившись тяжело рядом с братом и усевшись прямо на пол.
В больших глубоких глазах Мии не было мольбы о жалости.
Она смотрела уверенно и вместе с тем мягко в глаза Севера, в которых плескалась боль и растерянность.
Двое огромных мужчин, держались за одну маленькую хрупкую девушку, сповно утопающие за плот, и каждый находил в ней силу и уверенность, тепло и любовь, которая поражала меня каждый день, привязывая к этой большеглазой кукле все сильнее и сильнее. Мия была словно неисчерпаемый сосуд ласки и любви, в которую каждый из Беров окунался с головой, не боясь, что когда-нибудь достигнет дна.
Глядя на эту троицу во все глаза, и боясь расковырять в себе еще больше мыслей, которые меня пугали и отворачивали от себя самой, я даже не заметила, как Лютый снова оказался рядом, легко обвивая меня своими руками и увлекая за собой на свободный стул, куда он уселся. разместив меня на своих коленях. И, если бы эта ситуация вокруг нас не была такой жуткой и гнетущей, то сейчас я бы вся разомлела и растаяла от этого жеста, когда я чувствовала себя хрупкой, защищенной. и такой важной для него.
Прижавшись к горячей мощной груди, от которой веяло ароматом лютого мороза и колкой вьюги, я чувствовала себя в полном раю и за той самой каменной стеной, о которой мечтают все девушки. Вот только в моем случае это была скорее ледяная глыба.
Какое-то время все молчали, погрузившись каждый в свои тяжелые мысли, когда Нефрит неожиданно проговорил приглушенно и чуть хрипло, когда кончики его губ дрогнули в нежной, но грустной улыбке, обращаясь к Северу. что сидел у его ног на полу, держа за руку Мию:
— …брат, ты помнишь нашего деда?…
Я удивленно моргнула, покосившись на Лютого, который сидел спокойно и вполне себе расслаблено, не спеша устраивать допрос с пристрастием, задавая какие-то конкретные вопросы, чтобы, наконец. все понять и расставить все точки над И.
Единственное, по чему можно было определить, что это не простая светская беседа двух родственников, так это то, что чувствительные ноздри Лютого чуть подрагивали, видимо особо тщательно принюхиваясь буквально к каждому слову Нефрита, чтобы отыскать в них даже каплю скрытого смысла.
— Конечно, — кивнул Север, чуть улыбнувшись, — разве можно его забыть?…
— Все вокруг считали его сумасшедшим и обходили стороной пещеру, которую дед выбрал для своего дома…даже мой отец… — Нефрит опустил длинные ресницы, пряча взгляд, но не в силах скрыть того, что ему было неприятно и стыдно от этого факта, отчего
Прежде чем продолжить, Нефрит снова помолчал, словно собираясь с мыслями:
— Знаешь, я всегда не понимал, как можно стыдиться собственного отца, пока не вырос…я не понимал того, почему мой отец стыдиться деда. Того, кто был гением своего рода. Того, кто знал обо всем на свете, не боясь объединять знания людей и Берсерков. Ты помнишь. как он лечил наших раненных воинов. которые возвращались с жуткими ранами? — снова обратился Нефрит к Северу, который кивал головой, погрузившись в воспоминания вместе со своим братом, — Никто никогда не спрашивал его. чем он всех лечил, и почему даже смертельно раненные Беры выживали и снова рвались в бой. Дед был частью рода и отчасти даже Хранителем…он знал столько всего необыкновенного, когда своим детским разумом я не понимал, было ли это все правдой, или дед рассказывал мне фантастические сказки, которые я потом видел во снах…
— Ты всегда был рядом с ним… — тихо проговорил Север, переплетаясь пальцами с Мией, но глядя в зеленые глаза своего брата, который улыбнулся шире, делая это открыто, но снова не удержав сквозящей грусти и огромного детского одиночества:
— Где я мог быть еще, пока мой отец занимался тем, что натравливал воинов друг на друга, развлекаясь этим? Пока он строил из себя правую руку единственного мудрого правителя Алмаза, не понимая, что не стоил даже мизинца своего старшего брата…Я был с дедом. С тобой. С твоим отцом, который был мне ближе, чем мой отец по крови…все, что я знаю, что я умею, я знаю лишь благодаря деду и твоему отцу, брат.
Оттого, как тяжело, проникновенно и грустно смотрели друг на друга два брата Кадьяка, колючий ком рыданий стоял в горле, готовый разорваться в любую секунду. пока я сжимала своих руках горячую ладонь Лютого, словно пытаясь вобрать в себя его покой и твердость ледяного духа.
И я не удержала судорожного всхлипа, когда Север протянул раскрытую ладонь Нефриту, глядя в глаза брата поддерживающее и тепло, чуть улыбнувшись, когда он сжал руку брата.
— Ты знаешь, брат, что я любил Алмаза, как родного отца и гордился тем, что он называл меня своим сыном, не делая различий между мной и своими кровными сыновьями, — голос Нефрита прозвучал с дрожью и хрипотцой, словно и в горле Бера стоял тот самый колючий ком, который в эту секунду душил и меня, и Север сжал ладонь брата сильнее, кивнув и выдохнув:
— Знаю, брат…я знаю.
Мужчины смотрели в глаза друг друга, чуть улыбаясь и не разнимая своих рук, когда Нефрит протяжно выдохнул, закрыв глаза и откидываясь на спинку стула, поддерживая свободной рукой Мию, которая обхватила Нефрита ручкой, чуть поглаживая.
— …ты знаешь, что я не никогда не поддерживал отца в его взглядах на нашу жизнь и будущее нашего рода… возможно, именно поэтому он нашел союзника своим черным делам в твоем брате.
Тяжело было смотреть, как побледнел Север в эту нелегкую секунду. опустив дрожащие черные ресницы в пол, и тяжело сглотнув, отчего его кадык подскочил к подбородку и упал вниз.