Лжец

Фрай Стивен

Трефузис взял со стола один из двух приемников.

– Он, понимаете ли, здесь. «Мендакс». Я знаю, как сильно вы жаждете его, Дэвид, и мне страшно жаль, что я не в состоянии вам помочь. Хэмфри и леди Элен – старые друзья Белы Сабо, как и я, – и все мы считаем, что права на эту машину принадлежат в первую очередь нам. Саймон, естественно, предан прежде всего тестю с тещей и мне, любящему крестному отцу его жены Нэнси. Решить, какого наказания вы заслуживаете, должен Штефан, наследник Белы и брат Мартина, которого вы столь безжалостно зарезали. Листеру, боюсь, мы сохранить жизнь не сможем.

Сэр Дэвид поднялся на ноги.

– Все это было до крайности поучительным, – сообщил он. – Вы очень опрятно провели операцию, Дональд. Поздравляю. А теперь должен попросить вас передать «Мендакс» мне. Мистер Листер, будьте так любезны.

Эйдриан смотрел, как правая рука Листера медленно сползает к левому боку и вытаскивает на свет, из-под отворота зеленовато-голубого костюма «сафари», автоматический револьвер.

По крайней мере, Эйдриан полагал, что это автоматический револьвер. Эта штуковина безусловно была некоторой разновидностью ручного стрелкового оружия и теперь целила прямехонько в голову профессора Трефузиса. Эйдриан надеялся некогда, что впереди у него целая жизнь, за которую он успеет накопить кучу разных сведений, включая и основные познания относительно стрелкового оружия – достаточные, чтобы суметь, к примеру, определить разницу между пистолетом, револьвером, автоматическим там или полуавтоматическим. Теперь же ему предстояло быть убитым из одного такого приспособления, так и не успев выяснить, что оно собой представляет.

– «Мендакс», – сказал, не проявляя никакой озабоченности, Трефузис, – разумеется, в полном вашем распоряжении, вы можете держать его при себе, можете сбыть с рук – как пожелаете, сэр Дэвид. Против пуль у меня аргументов нет. Однако я должен попросить, чтобы вы позволили мне закончить мое выступление. После этого можете убить нас всех, поскольку убить нас всех вам, конечно, придется, ибо я уверен, что, объявляя о моем намерении осведомить ваших политических хозяев насчет совершенно предосудительной роли, сыгранной вами в этом деле, я говорил от имени всех, кто присутствует в этой комнате.

– О, разумеется, я поубиваю вас всех, – пообещал сэр Дэвид. – Поубиваю, и с величайшим моим удовольствием.

– Естественно. Однако я не могу позволить вам получить «Мендакс» – даже по цене столь низкой, как шесть пуль, – не продемонстрировав предварительно его изумительные возможности. Вы же не станете приобретать кота в мешке, сэр Дэвид… да еще и заглазно. Собственно говоря, ради этого Эйдриан здесь и присутствует.

Сэр Дэвид сложил на груди руки и поразмыслил.

– Ну хорошо, – согласился он, – если это вас позабавит.

– Спасибо. – Трефузис склонился над столом. – Поправьте меня, Штефан, если я ошибаюсь, но, сколько я знаю, все, что мы должны сделать, это соединить два приемника таким, примерно, образом…

Эйдриан заставил себя оторвать глаза от оружия в руке Листера и повернуться к Трефузису. Тот уже вскрыл батарейные отделения приемников. Из одного выставился наружу плоский соединительный кабель с разъемом на конце. Трефузис воткнул его в батарейное отделение другого приемника, и разъем с негромким пластмассовым щелчком встал на место. Затем Трефузис воткнул в гнездо одного из приемников штырек наушников и вопросительно взглянул на Штефана. Молодой человек покачал головой:

– Не в этот, в другой. Точно в другой.

– Спасибо, мой мальчик. – Трефузис вытянул штырек и вставил его в гнездо другого приемника. – Двести пятьдесят метров, по-моему?

– Правильно, – сказал Штефан. – Вы услышите шум.

Трефузис, приложив наушники к уху, повертел ручку настройки первого из приемников.

– Ага! – наконец сказал он. – Эйдриан, будь так добр…

Эйдриан трясущимися руками принял наушники. Он заглянул в глаза Трефузиса, ответившего ему любящим взором.

– Это необходимо, мой дорогой, – сказал профессор. – Уверен, тебе это не причинит никакого вреда.

Едва наушники оказались на голове Эйдриана, он почувствовал себя намного увереннее. Голову его наполнило мягкое шипение, сквозь которое проступали звуки более ясные, резкие – акустические подобия проплывающих перед глазами ярких пятен. Все это было очень приятно, очень успокоительно: омовение мозга. Он услышал также, вполне отчетливо, и звук настоящий, внешний: за его спиной Трефузис нажал на устройстве какую-то кнопку. После этого шипение с пляшущими короткими звуками сменилось более широким, глубоким гудением. Эйдриан понемногу утрачивал ощущение физического контакта с миром. Он совершенно отчетливо сознавал, что сидит в кресле, однако какие части его тела соприкасаются с таковым, сказать не смог бы. Где-то в середине этого теплого, насылающего невесомость прилива звуков повис голос Трефузиса:

– Скажи мне, что ты чувствуешь, Эйдриан. Эйдриан знал, что он чувствует. Он знал все.

Внезапно в разуме его не осталось ни единой загадки, все стало открытым и ясным. Он словно бы плыл сквозь доли, складки, нейроны, синапсы, полости и соединения собственного мозга.

– Я чувствую себя хрен знает как замечательно, – объявил он. – Как в тот раз, когда накурился травки у Марка на Уиннет-стрит – это было, наверное, не один уже год назад. – Я вижу силуэт члена Листера – вон он стоит – похоже этот его «сафари» очень плохо скроен – маленький такой да еще и обрезанный – а после травки я облевал у Марка всю его перину – когда у нас гостил дядя Дэвид мне было двенадцать и я помнится нашел у него под кроватью журналы – как пахли хлопья пыли под кроватью в комнате для гостей – я снова почувствовал этот запах когда мы в пятницу ночевали по дороге в Зальцбург в отеле – пришлось притвориться будто я знаю разницу между травкой и смолкой а я и не знал трогательно потому

что она же очевидна на хер разве не так – не стоило мне брать долбаные деньги дядя Дэвида – господи и почему Дональд именует его «Периной» – единица измерения тепловой изоляции перины называется «тог» [158] – Дональд должен знать откуда взялось это слово – если подумать так я уже два дня не дрочил – не может же Листер убить нас всех так не бывает – в какой-нибудь аптеке на Гетрейдегассе наверняка продают вазелин – столько крови – если я все же умру то и не важно потому как я такой мудак что ничего и не замечу – дядя Дэвид слушает меня и смотрит так точно я рыбка в аквариуме и Дональд я слышу что-то мне говорит так что наверное если никто не против я лучше заткнусь и послушаю его – шлем большой а член-то махонький – вы почти все время молчали Биффо да и ваша жена тоже ничего толком не сказала – проступает сквозь его тоги – и вообще что вы тут делаете – видимо Дональд когда мы сюда уезжали попросил вас последовать за ним – я задаю вам вопрос мистер Биффен а вы не отвечаете – или вернее вы отвечаете я полагаю потому что рот у вас открывается и закрывается да только я не могу вас расслышать – ужасна эта белая слюна в уголках ваших губ – представляете я вдруг отчетливо увидел как вы милуетесь с леди Элен – кто-то говорит чтобы я замолчал я все слышу – думаю теперь мне лучше встать – нет не могу наушники свалятся – я что хочу сказать травка она и выглядит как травка а смолка нет но я наверное думал что меня хотят подловить – Листер с поддетой под рубашку подушкой чтобы выглядеть толстым – интересно может Саймон при оружии и пристрелит Листера прежде чем тот выпалит в Дональда – Листер слышал что я сказал наверное он сначала убьет Саймона просто на всякий случай – тянули меня за язык – не может это быть автоматический револьвер если вдуматься как-то не так звучит – все еще говорят чтобы умолк – тридцать восьмой это должно быть автоматический тридцать восьмого калибра хотя чего у него тридцать восемь миллиметров или дюймов понятия не имею – вроде бы в школе был кто-то по имени Листер – Хьюго спился из-за меня – нет ну правда же у Листера такой махонький член наверное потому он и подался в убийцы – если Дональд все время знал что дядя Дэвид мне платит значит он никогда меня не любил а если он никогда меня не любил так и пусть Листер перестреляет нас всех и правильно – помнишь дядя Дэвид как ты заставил меня написать маме а я сказал Тони Крейг – надеюсь сначала Листер прикончит остальных чтобы я смог посмотреть – отвратительно но ведь я и сам отвратителен и остальные я полагаю тоже – я так счастлив – я вас всех и вправду люблю вы же знаете – прежде чем я умру мне просто необходимо кого-нибудь отпендюрить там на пешеходном мостике была одна девушка с совершенно изумительными титьками – у Штефана это следует сказать довольно симпатичная попка о господи Эйдриан он же только что лишился брата – не знаю почему но я всех вас люблю однако я рад что все мы скоро умрем и будем вместе – я и вас люблю дядя Дэвид я всегда – журнал под вашей кроватью назывался «Лолита» помните в нем было такое влагалище совсем без волос – даже представить себе не могу как пишется Голька но фамилия в общем-то выразительная – наверное возбудившись он становится большим – вероятно когда он горло кому-нибудь перерезает – большим как пулька тридцать восьмого калибра я так думаю – да он и сейчас на пулю похож – поразительное переживание – наверное я люблю Дональда – не как Хьюго или Дженни – не так чтобы захотеть лечь с ним в постель – ха можете вы себе представить что Дональд – что я ложусь с тобой в постель – нет я не это имел в виду думаю я люблю тебя совсем по-другому а ты конечно ненавидишь меня и правильно я же такой мудак – все смотрят на меня слушают как я изображаю последнюю задницу я же ничего не могу поделать хотя и душу облегчить тоже дело хорошее – и конечно это никогда не закончится потому что…

158

Единица измерения теплосопротивления одеяла; отношение температуры внутренней стороны одеяла к температуре внешней стороны при прохождении через него теплового потока.

– Спасибо, Эйдриан. Думаю, этого достаточно. Трефузис снял с Эйдриана наушники, и тому показалось, что воздух взвизгнул в его ушах, что его с огромной силой ударило током. Он резко вдохнул, точно пробивший поверхность воды ныряльщик. На плечо его легла рука Дональда, люди, сидевшие перед Эйдрианом, вглядывались в него, словно проникая глазами в его мозг. Раскачиваясь в кресле взад и вперед, он закрыл ладонями лицо и заплакал.

Он слышал сквозь собственные всхлипы и причитания, как в комнату возвращаются привычные звуки: музыка из двора, тиканье часов и грубый голос дяди Дэвида.

– Ну и на черта это нужно? Мальчишка всего-навсего пускал слюни да ныл, как маньяк. Чтобы довести его до этого состояния, мне не требуется никакая машина. Хватит и хорошего пинка по яйцам.

– По моим представлениям, – сказал Трефузис, – оставь мы машину подключенной к нему на более долгий срок, Эйдриан сообщил бы нам все, что таится в его мозгу.

– Какая отвратная мысль.

Эйдриан откинулся на спинку кресла, открыл глаза.

– Можно мне встать? – тонким голосом спросил он. – Боюсь, я отсидел ноги.