Лжесвидетель
Шрифт:
Аргумент имелся, и весомый – тот пакет с мусором, который был секретно вынесен Забелиным и даже увезен от греха подальше. Полагая, что милиция будет копаться во всех окрестных мусорниках, он забрал отходы Ольгиного хозяйства. Великое дело – паника! Оставить их в квартире он тоже побоялся – если бы туда нагрянул следователь Лович или еще какой бультерьер, квартира должна была иметь нежилой вид.
Танец завершился вничью. Каждый остался при своем: Ольга не выдала тайны своего местожительства, Артем не выдал, что он знает ее тайну.
И Клепиков всем своим видом показал, что Ольга – его добыча, торопиться ему некуда, обхаживает женщину
Да женись ты хоть на Монике Левински, думал Артем, твои проблемы! Мне бы только разобраться, какого черта им потребовались фальшивые показания…
Мне бы только понять, в какую идиотскую историю меня впутывают…
– Насколько я понял, тут приличные люди ужинают, – сказал он, подсаживаясь к столу. – Знаете, это ведь очень важно – чтобы в городе были места, где не рискуешь напороться на всякую шелупонь. Я страшно благодарен Буравскому, что он меня сюда привел.
И повернулся в сторону молодого бизнесмена.
Тому было не до Артема – наконец-то пришли Натальины подружки, и он их размещал. Потребовалось взять стул от столика, где сидел Мезенцев, и Буравский сам, лично, двигал мебель, а странный телохранитель сидел пень пнем, только поглядывая из-под ровной, доходящей до бровей челочки.
Артем присмотрелся – кого это Забелин с Киреевым презентуют ему за счет фирмы и в уплату за придушенное любопытство? Очевидно, старость-таки подступила вплотную – на него совершенно не произвели впечатления двадцатилетние девчонки, одна – с лиловыми, другая – с розово-оранжевыми рябыми волосами. Кроме того, Артем знал толк в женских ногах. Вот у Ольги были-таки ноги – он понимал это, невзирая на брючный костюм. Он видел облитое шелковистой тканью узкое колено, он видел и ступню с высоким подъемом, аристократическую ступню, крест-накрест перехваченную ремешками модных туфель. Ольга сидела нога на ногу, и она умела так сидеть – соблюдая спину прямой, словно перед телекамерой. А там, за столиком Буравского, скособочились наивные девочки, полагающие, что достаточно надеть короткую юбку, и дело сделано. Наивные? Артем усмехнулся – и Анжелка, и Ксанка готовы к тому, чтобы лечь в постель со старым дураком, если их за это отблагодарят – возможно, не деньгами, деньги – это уже проституция, но золотой цепочкой, туфельками из солидного магазина, чем-то дорогим и красивым. Тогда вроде и совесть чиста – подарок платой не является.
Должно быть, Артем все же довольно долго смотрел на девчонок, потому что Ольга и Клепиков тоже уставились в том же направлении.
– Буравский не скучает, – сказал Клепиков.
– Это тот Буравский, что на тканях? – спросила Ольга.
– Он самый.
– У них там сегодня новый завоз, – сообщил Артем и добавил невольно подслушанную географию: – Англия, Италия, Франция.
– Неплохо, – одобрила Ольга. – У него серьезное дело?
– По-моему, да.
И Артем рассказал Ольге, в каком потрясающем бункере окопался Буравский, причем краем глаза наблюдал за Клепиковым и с чувством глубокого удовлетворения отмечал, как не нравятся бизнесмену-толстяку комплименты в адрес бизнесмена-атлета.
– Американизированный юноша, – подвела итог Ольга. – Новое поколение выбирает спорт. Я была в Штатах и видела таких мальчиков. Здесь если у кого-то есть пивной ларек, за ним уже ходят два бодигарда. Там банкиры ходят без охраны.
Клепиков обиделся – очевидно, тут был какой-то камушек
– У Буравского есть Жорик, – сказал он. – Он переманил Жорика от Гребенюка, а тот его вообще откуда-то привез. Видишь – вон сидит!
Он показал на Мезенцева.
Артем кстати рассказал, как Буравский объяснил ему свой странный выбор.
Клепиков согласился – действительно, базары бывают – хоть уши затыкай, с титулами и всякими интересными обещаниями, но спорщики очень хорошо знают, каких границ не надо переступать. Человеку постороннему действительно может показаться, что вот-вот все друг дружку перестреляют, и только такой вот Мезенцев задницей чует настоящую опасность.
Пока Артем с Клепиковым на два голоса пели дифирамбы бодигарду Жорику, Ольга смотрела на него, и хотя ее красивое лицо, малоподвижное лицо холеной блондинки, не выражало особого интереса, одно то, что взгляд был долгим, насторожило Артема.
В конце концов и Мезенцев обратил внимание, что на него откровенно таращится такая красавица.
В тот миг, когда их взгляды встретились, Ольга чуть-чуть улыбнулась. Даже не то чтобы улыбнулась – губы приоткрыла, и в этом был такой внезапный призыв, что Артем окаменел.
Странные же вкусы у этих нордических блондинок, подумал он, прямо-таки извращенные вкусы!
И тут же нашел объяснение.
Все, здесь присутствующие, вместе взятые, не имели в себе столько мужского начала, сколько этот невысокий, совершенно бессловесный, навесивший над хрупким столиком тяжелые плечи Мезенцев – даже невзирая на дурацкую челочку. Это был – мужик. Прямой, как шпала. Тот, который знает, когда доставать пистолет.
Возможно, этот поиск достоинств у бодигарда объяснялся просто – Артем ощутил ревность. И, спасая собственное достоинство, пытался объяснить себе, что Мезенцев достоин-таки интереса женщины Ольгиного полета. И нет ничего постыдного в том, что им с Клепиковым придется уступить красавицу хрен знает кому, да еще с челочкой!
В то время, как Артем пытался мыслить возвышенно, Клепиков доказал, что он – настоящий бизнесмен.
– Все это прекрасно, – заметил он, – но помрет этот Жорик бомжом. Если раньше не пристрелят. Ну, еще десять лет – и кому он будет нужен? Что он по жизни умеет?
– Тоже верно, – охотно согласился Артем.
– Пожалуй, – Ольга тоже вроде бы согласилась, но что-то в ее голосе Артему не понравилось, уж слишком медленно она произнесла это «пожа-а-алуй…».
И тут она вдруг улыбнулась по-настоящему! Ни с того, ни с сего, но, что замечательно – улыбка предназначалась Артему.
– Я бы, наверно, еще потанцевала…
И в танце она сказала – добровольно и без принуждения – такие вот слова:
– Валера весь день занят, а мне бы хотелось посидеть в спокойном месте, просто поговорить. Я не люблю суеты.
– Так в чем же дело? – обрадовался Артем.
И они назначили свидание – благопристойное дневное свидание здесь же, в «Монтрезоре», без всякой конкретной цели – выпить по чашечке кофе и поговорить, это же не цель, это же – приятное времяпрепровождение.
Потом Ольга и Клепиков уехали вместе, а Артему были-таки деликатно предложены на выбор две Натальины подружки, Ксанка и Анжелка. Но он благоразумно тяпнул хорошую порцию коньяка, с которой весьма художественно окосел, понес возвышенную околесицу, и Буравский, посмеиваясь, сделал знак тихому Мезенцеву, чтобы тот увел Артема, усадил в машину и доставил в цирковую общагу.