Лжесвидетель

Трускиновская Далия Мейеровна

Совсем рядом раздалось что-то вроде «тах!» И еще какой-то шум прилетел издалека. Рычание не рычание, но что-то вроде.

Артем вспомнил – именно «Тах!» кричали мальчишки в те давние времена, когда магазинные игрушки были не всем по карману и особенно ценился собственноручно выпиленный из фанеры пистолет. Их даже не пытались выкрасить черной краской – и было что-то невообразимо прекрасное в тех светлых пистолетах…

Что-то там, в глубине подвала, творилось странное. Как будто даже голос

долетел, слово какое-то, длинное слово, но даже не разобрать – мужчина или женщина…

Непонятный звук повторился – и все стихло.

Артем толкнул дверь и увидел пустое помещение с фантастически замусоренным полом. Больше всего оно ему напомнило тир – такое же длинное. Жалкая лампочка без абажура висела где-то у противоположной стены – и там же Артем увидел человека. Этот темный человек резко повернулся к нему, готовый стрелять!

Как, каким чудом Артем мгновенно понял, что у человека в руке пистолет, и увидел другого, рухнувшего наземь, и успел заскочить за дверь – он не понял ни тогда, ни потом.

– Ромка? – раздался женский голос. – Все в порядке.

– Нет, не Ромка, – ответил Артем из-за двери. – Спокойно, Ольга!

Спокойно! Без резких движений!

– Это вы, Артем? – наконец-то в ледяном голосе породистой северянки прозвучала тревога. – Где вы?

– За дверью. Бросайте пистолет, Ольга. Иначе я сию минуту вызываю милицию.

Она не сказала ни слова.

– Не слышу вашего положительного ответа, – он и в такой обстановке не мог обойтись без минимальной клоунады.

Что-то грохнуло об пол.

– Я его бросила, – раздался Ольгин голос уже довольно близко от двери.

Артем, держа пистолет на уровне собственной печенки, чуть нажал на дверь плечом и увидел то, без чего охотно бы обошелся.

Напротив стояла Ольга, обеими руками держа нацеленный на него пистолет с глушителем.

Она не ожидала увидеть в руке у Артема нацеленное на себя оружие. И, возможно, впервые в жизни, несколько растерялась.

– Я же сказал – бросьте пистолет, – повторил Артем. – Мой спущен с предохранителя. И я даже после смерти нажму на спуск, ясно?

Ольга медленно опустила ствол.

– Не ходите туда, – только и сказала она. – Вы ему уже не поможете.

– Кому? – плохо соображая, спросил Артем. Она еле заметным движением подбородка показала.

Продолжая целиться, он взглянул в глубь подвала, туда, где черным горбящимся комом лежал человек. Артем прищурился и понял, что убитого скрючила смертельная боль и что он обеими руками держится за живот.

Ему повезло больше чем Кузьменко, подумал Артем, вдруг вспомнив безумную ночь в «Креативе», его хоть – сразу…

– Это ты – его? – Артем не ощутил ни страха, ни даже удивления. Что-то такое должно было

обнаружиться.

– Я. Не трогайте.

– Не понял… – произнес Артем, и вдруг до него дошло: – Это же Мезенцев!

– Мезенцев. Пропустите меня.

– Назад!

Он вдруг понял, что с Ольги станется, подойдя вплотную, выстрелить ему в живот и уйти.

Она стояла спиной к свету, лицо было в тени, и прочитать намерения по выражению Артем никак не мог. Но голос, голос!

Тусклый голос человека, окончательно свихнувшегося на идее…

С сумасшедшими нужно осторожно, сказал себе Артем, с сумасшедшими нужно бережно…

– Наверно, он заслужил это? – спросил Артем со всей возможной деликатностью.

– Более чем заслужил.

– Вы ведь знали, что делаете?

– Конечно, знала.

Всем бы хороша светская беседа, если бы не готовность собеседников при малейшей возможности нажать на спуск, подумал Артем.

– И вы все еще хотите, чтобы я вас увез отсюда? Как договаривались?

– Да, конечно… – в ее голосе наконец-то прорезалось сомнение.

– Вы сами выбросите пистолет, или лучше я?

– Выбросить пистолет? – вопрос Ольгу удивил.

– Вы же его домой через границу не повезете?

– Не повезу.

– Давайте сюда, я его спрячу и потом выброшу, – Артем, изо всех сил соблюдая уверенность, протянул левую руку.

Она же может машинально подчиниться, такие случаи бывали, убеждал себя Артем, отнимают же психиатры у больных бритвы и таблетки!

– Я сама.

Во время этого странного диалога пистолетное дуло чуточку поднялось и теперь смотрело Артему чуть пониже живота.

– Тогда протри как следует рукоятку, – посоветовал Артем.

– Протру, конечно.

Артем не знал, что бы еще сказать. А у Ольги явно не было желание беседовать. Казалось, будто все эти дни она двигалась, как игрушка на слишком туго скрученной пружинке, решительными рывками, а теперь завод кончился – и Ольга стоит, отдыхает над трупом, не соображая, что давно поря отсюда удирать.

– Если хотите, я дам вам платок. Тогда вы сможете протереть рукоятку и оставить пистолет прямо здесь. Ведь он вам больше не понадобится.

– Не понадобится, – согласилась она.

Артем достал из кармана чистый носовой платок и, сделав два шага вперед, протянул. Чтобы взять платок, ей бы пришлось разомкнуть пальцы, грамотно охватившие рукоятку пистолета. Она явно не хотела этого и немного отступила.

– Протереть платочком и бросить, вот и все. Вот и все, – сказала она не столько Артему, сколько самой себе. – Еще даже пули остались.

– Вы сколько выстрелов сделали?

– Четыре.

– Четыре? – переспросил Артем.