M&D

Московцев Федор

Глава 121

В начале октября в Волгоград приехали Владимир Быстров, которому нужно было продать квартиру, и Фарид, поставивший себе задачу: убедиться в том, что его сердце здорово. Андрей встретил их в аэропорту и отвёз на эту самую квартиру, которая находилась на Аллее Героев, это был соседний двор с родительским.

– Давай, Андрей Александрович, чисто старайся, – ухмыляясь, приговаривал Владимир. – Катай нас, зарабатывай себе очочки, глядишь, мы начнём хорошо к тебе относиться.

Если Игорь Викторович был ехидной, никогда не поймёшь, шутит ли он, говорит всерьёз, или издевается, то брат его оказался ехидной в кубе. Было ещё одно

отличие – со вторым Андрей с первой встречи был на «ты», а с первым до сих пор на «вы», хоть тот несколько раз запросто представлялся по телефону: «Привет, это Игорь».

Фарид был госпитализирован в кардиоцентр, а Владимир ездил на машине брата по своим делам.

Их приезд по времени совпал с приходом контейнера с аккумуляторами. Андрей рассчитывал на помощь Владимира – Игорь Викторович ведь это обещал. Владимир объездил всех крупных поставщиков аккумуляторов, и, когда встретились, сунул исписанный мелким почерком смятый листик:

– Держи, Андрей Александрович, чисто конкретная тебе помощь. Тут цены всех фирм, почём они берут. Дашь цены ниже хотя бы на три процента, будут брать у тебя. Прикинь писюль к носу, что можешь сделать. Тут адреса, и контактные лица. Можешь ссылаться на меня. Есть контакт? Давай, работай. Больше надо работать, лучше.

Это был единственный деловой разговор за неделю их пребывания в городе.

Работать с людьми, которых дал Владимир, можно было только себе в убыток. Конечно, если построить аккумуляторный завод, наладить собственное производство, тогда бы получилось интересное ценообразование. Эти фирмы работали напрямую с заводами по такой же зачетной схеме, что и «Базис-Стэп». С ними можно было только конкурировать за конечного потребителя, но никак не сотрудничать.

Ничего не оставалось делать, как мобилизовать своих сотрудников – мужа Зинаиды Прокофьевны, бывшего водителя трамвая; мужа двоюродной сестры Мариам, бывшего музыканта; и Тишина, специалиста по таможне. Аккумуляторы, увы, не разлетались, как горячие пирожки. Удавалось пристраивать небольшие партии в автомагазины, мелкие розничные точки. Самая крупная продажа – автохозяйство УВД.

– Это не бизнес, – сказал Андрей Игорю Викторовичу.

Тот сначала отмахнулся – «Да и хрен с ним, это деньги Маньковского». Но через день развил бурную деятельность – активировал свой телефонный справочник, и стал обзванивать пациентов, которые могли бы хоть чем-то помочь. Ожидаемого всплеска «чисто конкретных» предложений не произошло.

Большие надежды возлагались на Агропромснаб. Когда летом встречались с генеральным директором, он рекомендовал начальнице отдела снабжения поработать с фирмой Экссон. Та любезно улыбалась, объяснила, как работает схема закупок, её рассказ изобиловал красивыми описаниями и конкретными деталями. Три месяца пролетели, как сказка. Быстров даже записал в своём блокноте услышанную от неё цифру – пять миллионов рублей. Чтобы потом, осенью, возмущённо тыкать запись:

– Вот же, у меня тут записано!

Эта дама продолжала улыбаться и строить планы совместной работы даже после того, как выяснилось, что она живёт гражданским браком с директором фирмы «Цэза» (Владимир посетил эту фирму в числе прочих), и, естественно, Агропромснаб по определению не может ни с кем работать, кроме этой «Цэзы». Интересное совпадение: дама носила фамилию «Подольская», а фирма её мужа была дилером подольского аккумуляторного завода. То есть гражданка Подольская закупала у своего мужа для Агропромснаба подольские же аккумуляторы (позже стало известно, что убыток от её деятельности составил около 10 миллионов рублей).

Таковы были результаты аккумуляторных продаж

у Андрея и Игоря Викторовича. Да, неудачный был тот день, когда Маньковский дал деньги на этот проект – в смысле для него был неудачный. Андрей умывал руки, потому как деньги брал Игорь Викторович, после чего передал по адресу. Ну а он обычно прощал всем, кому должен.

Глава 122

Вот уже три года Ирина была замужем. Первое время беззаботная жизнь пришлась ей по вкусу, а Ростов после захолустного Камышина казался столицей. Она старалась полюбить мужа, который был старше её почти на двадцать лет. Но Вениамин, при своей честности и благородстве был невыносимо скучен. А его положительные качества, к сожалению, имели негативную обратную сторону, или, выражаясь медицинскими терминами, ряд побочных эффектов.

Ирина сама не заметила, как из жизнерадостной и уверенной в себе девушки превратилась в забитую и равнодушную тётку. О том, какой она была, своей жизнерадостностью напомнила ей Алёна Веселова, соседка по двору, они вместе выгуливали собак и подолгу болтали.

Однажды Ирина посмотрела на себя в зеркало и задалась вопросом, почему она стала такой квёлой и тусклой, настолько, что мужчины на неё смотрят с сожалением, а женщины с удовольствием, не опасаясь конкуренции, берут в компанию, где намечается флирт.

Дело было не только в скучности её мужа. Хотя и это дало свой результат. Вениамин на всё смотрел, всё слушал, обо всём говорил и всё делал с одинаковой серьёзностью. Для него не существовали вещи важные или неважные, а только вещи достойные внимания. Подарив жене драгоценности, он в простоте душевной мучил её часа два из-за каких-нибудь двухсот рублей, в которых она не могла дать отчёта. В его щедрости не было размаха, от его расточительности отдавало скупостью; да и сами эти качества становились чем-то ускользающим, лимит на них уже заканчивался. Он допрашивал молодую жену о всех её тратах – не для того, чтобы их сократить, а чтобы упорядочить. Он позволял ей сорить деньгами, но при одном условии – что она всё будет записывать. Но на третьем году семейной жизни она боялась потратить хотя бы рубль, предвосхищая предстоящее разбирательство, во время которого с ней запросто могла случиться истерика. Ирина стала проклинать себя за то, что вышла замуж за человека, треть жизни которого проходила в том, что он считал копейки с официантами, продавцами, и банковскими работниками. С непреодолимым упорством он добивался, чтобы его не обворовали ни на один грош: ради этого он готов был разориться.

Впрочем, он вычислял всё – расстояния, с точностью до метра, высоты, барометрическое давление, градусы термометра, направление ветра, положение облаков. В Агре, в храме Тадж-Махал, он определил объем надгробия царицы Мумтаз.

У него была мания всё приводить в порядок; он, например, видеть не мог, когда на диване оставляли развёрнутый журнал. Он донимал Ирину тем, что раз двадцать в день приносил ей то книгу, то расческу, лежавшие не на месте.

Мучило её ещё и то, что ей пришлось жить вместе с человеком, который был совершенно лишен воображения. Оно было до того чуждо Вениамину, что он не в силах был описать какое-нибудь чувство или занимательно передать какую-нибудь мысль. С той поры, как они поженились, он открывал рот лишь для того, чтобы сообщить какой-нибудь точный, явный, неопровержимый факт. Иногда он шутил, и если это не были прочитанные в дешевой газетенке прибаутки, то эти шутки всегда являлись продолжением умопомрачительных его подсчетов. «Поаккуратнее с икрой! Нет, мне не жалко, просто икра не прибавляется, а убывает».