«…Міласці Вашай просім»
Шрифт:
Они видели мою враждебность, так как жители некоторые охотно шли и доносили им, решили вымотать остатки моего здоровья издевательством: забрали моего сына рожд. 1924 г. 4/ХI в Германию и сообщили мне, что он вывезен в лес и расстрелян, что это ждёт и меня. Я пожила несколько дней и вынуждена была тихо, спокойно удрать не показывая никому из жителей вида, в г. Минск, где надеялась на знакомых, помогающих мне в трудное время с болезнью мужа.
Прав на жительство в Минске я не имела и началась жизнь полная скитания. Ночевала я в сарае в дровах, куда могла заходить с темнотой, боясь зорких наблюдений соседей — хозяйка сарая рисковала жизнью укрывая меня. Рано утром я уходила в город. Часто бывала на базаре, где прикрываясь спекуляцией закупала для партизан (по просьбе партизанки)
Это удалось мне несколько только раз, попала под облаву на базаре, где я отбросила закупку, предназначенную партизанам и была забрана. Молодёжь некоторая избежала этой участи, потому что могли перепрыгнуть через забор. Я же в свои 46 лет этого не могла сделать при всём моём желании.
Нашёлся один русский обвинитель меня в связи с партизанами и я была подвергнута неоднократным допросам, сопровождаемым побоями. Выдать я не имела права, дать подписку на работу для них так же не могла и была увезена в Германию. Посидела в 7 тюрьмах, после чего отправлена была в концлагерь, где просидела с 1942 по 1945 год. Концлагерь не был окончанием горя. Там пытки продолжились и до сих пор я ношу следы на теле. Пускали собак, которые грызли нас живыми, били в станках, рвали здоровые зубы, высасывали кровь шприцами, для того что бы выливать в уборную. Избегнуть сожжения в крематории удалось чудом.
В конце сентября 1945 года удалось выехать в Минск. Нашла своего мужа. Позаботилась о квартире, которую представили в 1946 г., подвал теперешний в 8 кв. м. без рам, пола, печи и двери. На свои скудно зарабатываемые средства я его отремонтировала, куда и вернулся мой муж. Жил он некоторое время без прописки, думала, что сумашедших не приписывают и когда милиция предложила — приписала в 1947 г. за № 55 (мой же № 54) по ул. Гарбарная 36 — 6, ныне Ульяновская 5–6. После этого начала хлопотать о пенсии ему, написав заявление в ЦК ВКП(б) и ему назначена была пенсия персональная с 1947 г. 1/ІІІ, которая высылалась по адресу нашей комнатки «Гарбарная 36 — 6». Муж умер в 1948 г. 9/Х в пути из Минска в деревню. В это время я была больна и отправила своего сына с отдолженными деньгами на похороны и с продуктами.
Теперь скажу о сыне. Когда он немцами был забран и увезён в Германию он сделал побег и очутился в Швейцарии, где Советское Посольство опекало наших людей. После чего он был мобилизован в Советскую Армию и отбывал службу в Германии. Демобилизован был в 1947 г. и вернулся в Минск.
После смерти я выхлапотала пенсию себе по мужу в размере 300 руб. Материальное и физическое состояние моё было ужасно. Я обратилась однажды к министру МСОБ{95}, рассказывая своё горе и она в помощь посоветовала уехать на ДВК,{96} где я выйду замуж. Мне было обидно. Я написала об этом в Партконтроль и задела её довольно резко. Письмо моё было возвращено министру МСОБ следовательно я впала в её не милость, что до сих пор не могу добиться конца коммунистического правосудия. Конечно, я сделала глупость. Я считала, что честная критика полезна, но оказалось совсем другое — отвечаю только я.
Я работала в течении 8 месяцев при Горсобесе. Наладила работу и когда я вернулась с санатория, меня уже не допустили к работе «по истечению испытательного срока». Документа на право поступления в другое место не дали, кроме приказа, без выходного пособия. Это было 9/Х 50 г. В декабре 1950 г. меня лишили пенсии…
Вот я и обращаюсь к Вам во имя если не моих страданий, то борьбы мужа за партию в течении 20 лет, его страданий, как шизофреника-результата предложите разобраться с моими запутанными, выдуманными обвинениями дела и положите конец. Оградите меня старуху в 55 лет от нападения быть виноватой без вины. После всех переживаний по уходу за мужем больным, скитания в фашистских тюрьмах и концлагере, откуда начало — принадлежность к семье партийца, теперь голод и холод истомили меня. Хочется капельку покоя и тепла.
Затребуйте моё дело к вам в Москву, так как здесь им тоже не удобно перед вами признаться об однобоком
25 сентября 1951 г. [Подпіс]
НАРБ, ф. 4, воп. 65, спр. 2, арк. 347.
Сакратар мінскага гаркама КП(б)Б паведаміў ЦК, што выканкам горсавета слушна звольніў В. з работы ў гарадскім аддзеле сацыяльнага забеспячэння і пазбавіў яе персанальнай пенсіі, таму што: а) яна не жыла з мужам з 1934 г.; б) у 1941 г. паступіла на работу ў нямецкую ўправу сакратаром-машыністкай; в) з 1942 па 1945 г. знаходзілася разам з сынам у Германіі; г) сама В. з’яўлялася дачкой святара.
№ 212
Здравствуйте т. Зимянин.
С беспакойствиям к вам Герой Соц. Труда из г. Бобруйска Надежда Кириловна Р. извините меня за беспакойствия к вам, я обрашчалася у дом управителя{97} к т. К. и к т. Б. Зои Матвеявне но что то от них нет ответа то я рашила обратится к вам. Дело в том что я может вам известно награждена за хороший урожай ржи у 1948 году Героем Соц. Труда и сейчас болею уже два года сярдечнай болезняй и живу очень плохо муж погиб на фронте, я имею на изживении трое детей возрастом 1935 г. 1938 г. и 1940 года усе школьники, а у школу ходить нет як нет чаго абуть и одеть адна куфайка навсих если я куда иду то ребенок неидет ушколу. да яще ктаму мне нада на лячение поехать на курорт, а нет как ехать голая и босая, даже нет чаво кушать кроме картошки, а мне заключение врачи дают моей болезни, то я вас убедительно прошу помогите мне у маем горе чтоб я как смогла поехать на курорт ибо я оставлю своих деток сиротами но мне кажатся такими людьми как я наша провительство должно дорожить и недалжно допустить до гибели, а нада яще больше добиватся лучших успехов у работе, то я яще раз вас прошу т. Зимянин ни пошчитайте за трудность и помогите мне или вышлите комисию для проверки моей жизни или так посторайтесь что б мне помогли с красного креста или откуда можно вам виднее прошу не откажите моей прозьбе ибо я очень плохо чуствую.
Буду ждать от вас скорого ответа, наработу пока нихожу потому что немагу, а у 1950 году заробила усяго лиш 100 трудодней, что нет чаго и получить, а за погибшаго мужа получаю всяго 90 руб. что на них я и живу ну пока все
Прашу ниоткажите моей прозьби задавольце мяне просительница
Герой Соц. Труда [Подпiс]
Мой адрес г. Бобруйск Затуренская ул. № 67
НАРБ, ф. 4, воп. 65, спр. 73, арк. 235–236.
Урад выдзеліў Р. дапамогу ў памеры 700 руб.
№ 213
Секретарю ЦК КП(б)Б
копия: редактору газеты «Советская Белоруссия»
Я коммунист. Имею непрерывный трудовой стаж 15 лет. В настоящее время вынуждена бросать работу и стать домашней хозяйкой только потому, что я мать. В моем понимании не вяжутся эти два слова «коммунист» и «домашняя хозяйка». Я считаю своим долгом работать, я не могу и не хочу ограничить свою жизнь кухней и ребенком. Однако, обстоятельства неумолимы. Вот уже пять месяцев я не могу устроить своего ребенка в детские ясли и все мои хождения и просьбы — глас вопиющего в пустыне (кстати, в пустыне сейчас и то он был бы услышан, ибо живые люди и ее преобразуют). Мне указывают в утешение моей совести на десятки женщин-коммунистов, которые став матерями бросили работу. Считаю это неправильным и обвиняю в таком положении наших руководителей, которые сквозь пальцы смотрят на безобразное отношение к женщине-матери и к воспитанию детей. А детей, говорил Горький, нужно воспитывать с первого дня их рождения.