М значит Магия
Шрифт:
– Когда я закончила цикл, им пришлось принимать решение: оставить меня или уничтожить. Хорошо, что решение вышло в мою пользу. Теперь я путешествую, а мои более совершенные сестры остались дома, в стазисполе. Они без изъянов. А я – второй сорт. Скоро я вернусь к Уэйне и расскажу об увиденном. Передам все свои впечатления об этом месте. Которое ваше.
– Я вообще-то не здесь живу, не в Кройдоне, – сказал я. – Тоже не местный. – Может, она из Америки, подумал я. Странно она разговаривает. Вообще ничего не понятно.
– Как скажешь, – согласилась она, – все мы неместные. – Она прикрыла свою шестипалую руку другой рукой. –
Она зевнула, прикрыв рот правой рукой, – и тут же вернула ее на место.
– Я устала от путешествий, надеюсь, когданибудь они закончатся. Я увидела их на улице в Рио, на карнавале – золотых, очень высоких, с фасеточными глазами и крыльями, – и чуть было не побежала навстречу, но потом поняла, что это всего лишь люди в костюмах. Я спросила у Холы Кольт: «Почему они так стараются быть похожими на нас?» И она мне ответила: «Потому что они ненавидят себя, свою розовость и коричневость, и то, какие они низкорослые». Вот, что я чувствую. Даже я, не успевшая вырасти. Как будто это мир детей или эльфов. – Она улыбнулась и добавила: – Хорошо, что они не могут видеть Холу Кольт, никто из них.
– Ага, – сказал я. – Потанцуем?
Она покачала головой.
– Это запрещено. Мне нельзя делать ничего, что может нанести вред собственности. Я принадлежу Уэйне.
– Тогда, может, выпьешь чего?
– Воды, – ответила она.
Я смотался на кухню, налил себе еще колы, взял чистую чашку и наполнил ее водой из-под крана. Из кухни – обратно в коридор, оттуда – в зимний сад… Но там уже никого не было.
Какое-то время я гадал, куда она делась – наверное, пошла в туалет, – и, может, она всетаки передумает насчет танцев, если вернется. Потом я вернулся в гостиную. Людей там прибавилось. Танцующих девушек стало больше, появилось несколько незнакомых парней, на вид – явно постарше меня с Виком. Все соблюдали дистанцию, кроме Вика и Стеллы. Он держал ее за руку, а когда песня закончилась, небрежно приобнял за талию – почти по-собственнически, чтобы никто не покусился.
Я все думал, куда делась девчонка из оранжереи: на первом этаже ее не было.
Затем я перебрался в комнату прямо по коридору и сел на диван. Там уже сидела нервная девушка с темными волосами и короткой стрижкой, торчавшей ежиком.
Говори!– рявкнул внутренний голос.
– Ээ… у меня тут вода пропадает, – выпалил я, – не хочешь?
Она кивнула и очень осторожно, словно не привыкла к своим рукам или не доверяла глазам, приняла чашку из моих рук.
– Мне нравится туризм, – сказала она, неуверенно улыбаясь. Между передними зубами у нее была маленькая щербинка, и она цедила воду сквозь зубы, как взрослые пьют дорогое вино. – В прошлый раз мы летали на Солнце, плавали в солнечных морях вместе с китами. Мы слушали их истории, и мерзли в холоде фотосферы, и ныряли вниз, где глубинное тепло согревало нас и ободряло. Я хотела вернуться. На этот раз я действительно хотела вернуться. Слишком много я видела. Но мы пришли в этот мир. Тебе нравится?
– Что?
Она обвела рукой комнату: диван, кресла, шторы, лампу.
– Ну да, ничего так.
– Я говорила им, что не хочу посещать этот мир, – продолжала она. – Мой родительнаставник не послушал. Сказал, что мне нужно еще многому научиться. А я ответила: «Я еще больше узнаю на Солнце.
Она постоянно перебирала черные четки, обвивавшие ее запястье.
– Но в этой плоти есть какоето знание, – сказала она, – и я намерена им овладеть.
Мы сидели почти по центру дивана. Я решил положить руку ей на плечо, но так… как бы случайно. Просто забросить руку на спинку дивана, а потом незаметно, по миллиметру, спускать ее вниз, пока не коснусь ее плеча.
Она продолжала:
– Эта жидкость в глазах, от которой весь мир расплывается. Мне никто не объяснил, и я ее не понимаю. Я касалась складок Шепота, я летала с сияющими тахион-лебедями, и все равно не понимаю.
Не сказать, что она самая красиваядевушка из тех, кого я видел в доме, но она была милой, и в любом случае она – девушка. Осторожно, едва дыша, я чуть сдвинул руку и коснулся ее спины. Она промолчала.
Но тут из коридора меня окликнул Вик. Он стоял в дверях, обнимая Стеллу, и махал мне рукой. Я покачал головой, давая понять, что у меня тут коечто наклевывается. Однако он очень настойчиво позвал меня, пришлось встать и подойти к двери.
– Ну чего?
– Это… В общем, вечеринка… – начал Вик извиняющимся тоном. – Короче, это не та вечеринка. Мы со Стеллой все выяснили. Она вроде как объяснила. Мы ошиблись домом.
– Господи. И что теперь? Нам надо уйти?
Стелла покачала головой. Вик притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.
– Ведь ты рада, что мы появились тут, да, дорогая?
– Ты же знаешь, – сказала она.
Он посмотрел на меня и улыбнулся своей фирменной улыбкой: плутовской и совершенно очаровательной – немного от Артфула Доджера, немного от Прекрасного принца.
– Не переживай. Все равно они все нездешние. Это вроде поездки по обмену, сечешь? Как мы в Германии.
– Да?
– Эйн. Тебе нужно с ними общаться. А «общаться» означает, что надо еще и слушать. Понятно?
– Я говорю. Уже с парочкой поговорил.
– И как успехи?
– Все было отлично, пока ты меня не позвал.
– Ну, извини. Просто хотел ввести тебя в курс дела. Все нормально.
Он похлопал меня по плечу и ушел вместе со Стеллой. Потом они оба поднялись наверх.
Не поймите меня неправильно, в этом полумраке все девушки были прекрасны; у всех такие красивые лица, но, что гораздо важнее, в них было… даже не знаю… какоето волшебное своеобразие, легкая асимметрия пропорций, некая странная человечность, которая отличает истинную красоту от холодной безупречности манекена. Стелла, конечно, красивее всех, но она, разумеется, досталась Вику: они уже наверху, и так будет всегда.